– Мы из программы «Тайновидение». Вам насчет нас звонили.

Она не спрашивала, она утверждала. Ленка – еще та пролаза, у нее жизнь тяжелая, она на культуре специализируется.

– Нет, нам не звонили, – ответил полный усатый дядька, подымаясь из-за письменного стола, – погоды сырые стоят, связь никудышная. А вы проходите, садитесь. Меня Виталий Макарович зовут.

– Елена Иоффе, – Ленка первая вошла в кабинет и уселась на жесткий стул, плюхнув на пол рюкзак.

За ней цепочкой вошли остальные. Маришка последней. Так глубоко задумалась о том, как будет объясняться с Аллочкой, что не сразу сообразила, когда ей протянули стакан с горячим чаем.

А Ленка, оказывается, всех уже успела представить. И разговор сам собой завязался. Все-таки, что есть, то есть: до деревни новые веяния в отношении СМИ еще не добрались. Виталий Макарович, оказавшийся председателем, был их визитом польщен и нисколько этого не скрывал. Правда, когда понял, наконец, зачем именно явились в Поташки столичные барышни, он изрядно озадачился. Оказывается, все мысли поташкинцев в конце апреля занимали сельхозработы, уж никак не сатанисты. И в силу общеизвестных свойств человеческой натуры, селяне в глубине души были убеждены, что схожие проблемы решает весной все человечество. Ну, так или иначе. Хотя бы сочувствуя жителям села в их нелегкой доле.

– Сатанисты – это которые? – хрустя сушкой, уточнил председатель. – Патлатые такие, на мотоциклах гоняют? Видел я по телевизору. Они же, однако, в городе все. У нас дороги какие – сами видели, на мотоцикле в такую погоду только безголовый поедет.

«Бросить бы все и уехать в Крыжополь! – с искренней завистью подумала Маришка. – Живут же люди: ничего не знают, ни о чем не волнуются!»

В ее возрасте такие мысли были не совсем уместны, однако с момента высадки на поташкинскую землю что-то постоянно отвлекало внимание, мешало сосредоточиться, воспринимать реальность. Такое состояние бывает спросонья, особенно, если из сна выдергивает телефонный звонок. Ты говоришь с кем-то, кого хорошо знаешь, с подружкой или родителями, но не можешь вспомнить даже как выглядит собеседник, не говоря уже о том, чтобы понимать, о чем разговор. И тем не менее выслушиваешь реплики, отвечаешь и со стороны, наверное, производишь впечатление человека вполне здравомыслящего… Зато потом, выспавшись наконец-то, можешь вовсе не вспомнить о звонке или усомниться: а не был ли он частью сновидения.

Однако пришлось собраться с мыслями и как можно более внятно объяснить Виталию Макаровичу, кто такие сатанисты и что они могут искать в Поташках.

Председатель посерьезнел, потер мощный затылок и отодвинул стакан с недопитым чаем:

– Я-то сам неверующий, – сообщил он почему-то извиняющимся тоном, – но если вы про Игошкин камень, то в Поташках о нем чё только не рассказывают. Все больше бабки болтают – молодым-то не до того. Но на Камень даже ребятишки по ягоды не ходят. Земляничники на горке знатные, да все знают: лучше их стороной обходить. А городские туда, может, и ездят, я точно не скажу. Чё не ездить, если дорога есть? Только не через Поташки. На Игошкин камень надо за три километра до нас сворачивать. Однако надо ж чего придумали – на Пасху безобразить! Говорите, черных петухов режут?

– И кошек, – вставила Ленка. – Собак иногда. Тоже черных.

– Что за народ… – Виталий Макарович тяжело вздохнул. – Ну а вы-то сами как, крещеные? В Бога верите?

Девчонки переглянулись. Ленка с Маришкой только плечами пожали.

– Я нет, – сказала Ася.

– А я крещеная, – призналась Анька, – только в церковь не хожу.

Маришке, уж на что далеко от событий блуждала она мыслями и ощущениями, это показалось забавным, если не сказать, странным. Все они родились во времена повального увлечения христианской культурой, но, как оказалось, их семьи избегли модных веяний. Не то, чтобы некрещеных среди их ровесников не встречалось совсем, однако, чтобы в компании набралось таких трое из шестерых – это неожиданно. Да уж, да уж!

Как и невесть откуда взявшаяся большая деревня Поташки вместо предполагаемой, забытой богом дыры.

Рассеяно обводя глазами залитую электрическим светом комнату, Маришка наконец-то нашла на чем сосредоточить внимание. На торце высокого деревянного шкафа висела какая-то картина, забранная в простую деревянную раму. С того места, откуда смотрела Маришка, не разобрать было, что там нарисовано – бессмысленный набор пятен и потеков, но складывать из них картинку было все-таки лучше, чем пытаться собрать мысли на пустое место. Последнее уже начало вызывать тошноту и головокружение. Казалось, что она и в самом деле спит, никак не может проснуться, а надо бы – дел-то много.

Ленка с Виталием Макаровичем уже обо всем договорились, и сейчас обсуждали детали предстоящей вылазки. Ага, они в самом деле решили съездить на Игошкин камень, поглядеть что там и как, если надо – разогнать городских. От общения с жителями провинции иногда складывается впечатление, что разгонять городских они готовы независимо от того, чем те занимаются. Просто, чтобы «знали наших». Но, конечно, эти развлечения пристали молодым селянам, а Виталий Макарович настроен вполне серьезно.

Еще вот что странно: почему колоколов не слышно? Вроде бы всенощная служба уже должна идти. Может, в Поташках церкви нет? Это, кстати, вполне вероятно. Церковь – в райцентре, туда со всех деревень богомольцы ездят… О! Да это портрет!

И правда, пятна на полотне сложились в осмысленную картину. Да так неожиданно, что Маришка чуть вслух не ахнула.

Из деревянной рамы смотрел обалденно красивый парень. Просто фантастика! Художник, по всему судя, отличался недюжинным талантом… и воображением, поскольку с натуры такое не напишешь – натурщиков таких не бывает. Маришке с ее места показалось, что парень смотрит прямо на нее и очень, очень-очень сердится.

Вряд ли это настоящая картина. Скорее всего, большой постер. Какая-нибудь секретарша – ведь есть же здесь секретарша, – вставила в рамочку и повесила на шкаф, чтобы любоваться. Маришка ее вполне понимала. Таким парнем и она бы любовалась каждый день. С работы бы не уходила, все смотрела и смотрела, и пусть бы он себе сердился…

– Ну ты что, спать здесь будешь? – Ленка тряхнула ее за плечо. – Пойдем уже! Карета подана.

– В зеркало загляделась, – улыбнулся Виталий Макарович. – Вы, девчата, как зеркало увидите, все на свете забываете, а?

– Зеркало?

Маришка вышла из транса, моргнула и поняла, что на шкафу действительно висит длинное, покрытое патиной зеркало в раме. Очень старое, все в пятнах…

Но ведь она же только что видела там… кого-то. Красивого настолько, что списать это на игру воображения было невозможно. У нее фантазии не хватит придумать такое лицо. И глаза. И неподдельную ярость во взгляде.

– Я, кажется, задремать успела, – Маришка изобразила смущенную улыбку, – вы до чего договорились? Мы едем на Игошкин камень?