пальцы рук. Теперь ему оставалось только ждать. Стандартная схема 1.4 редко давала сбои, и личный телохранитель Маргариты Денисовны вряд ли тянул на исключение из правил.

Гуров не ошибся в предположениях.

– Я – не преступник, – глухо повторил Геннадий. Капелька крови сорвалась с его подбородка и упала на брюки. Он тоже покосился на окно, где Старовойтова с беспечным видом продолжала попыхивать длинной тонкой сигаретой. – Зуб даю, полковник! Ни я, ни Маргарита никого не валили. Никогда. Наше единственное преступление, в натуре, – это любовь. Да, так случилось типа… что мы полюбили друг друга. Че с этим поделаешь? А Всеволод Игоревич… Он узнал. Нанял там какого-то вшивого детектива, который и сделал фотки. А я… Ну, я их выкрал… Тоже из машины Всеволода Игоревича. Позавчера, когда он приезжал, типа, за шмотками… Марго даже не знала, что я их выкрал. Отвечаю! И это все, полковник. К убийству, которое случилось этой ночью, мы – ни ухом ни рылом. Это какое-то хреновое совпадение!.. Нам позвонили с утра из полиции… Точнее, Марго позвонили… И она решила, что нам следует ни во что не вмешиваться. Помалкивать типа в тряпочку.

– О чем помалкивать?

– Да обо всем. О нашем романе, о снимках этих, в натуре, которые Всеволод Игоревич действительно, как вы четко подметили, использовал в качестве компромата, жаждая лишить Марго всех средств к существованию, о темных делишках самого генерала… Молчание ведь типа золото, да?

– Что еще за темные делишки? – заинтересованно спросил Лев.

– Ну… – Геннадий замялся. – Вы ведь нам, в натуре, поможете, полковник? Мне и Марго? Мы реально не валили генерала. Вот те крест!

– Я сделаю все, что в моих силах, – уверенно произнес Гуров. – Но чтобы помочь, мне нужны ваши показания. Обоих. И без всякой лжи и недомолвок. В письменном виде, Геннадий. Понимаете?

– Я понимаю, – понуро буркнул телохранитель. – А как же… как же ваша напарница?

– Когда все будет заверено документально, у нее окажутся связаны руки. И ей придется считаться с буквой закона, хочет она того или нет. Подтасовка фактов тут уже не пройдет. Так что за темные делишки, Геннадий, о которых вы упомянули? Расскажите.

– Все расскажу, в натуре! Я не хочу за чужие грехи под статью. – Здоровяк неожиданно приосанился, словно сбросил с плеч пудовый груз. – Дело в наркотиках, полковник. Всеволод Игоревич конкретно погряз в этом. Типа с головой… Связался с очень тертыми калачами в этих вопросах. Он давненько уже приторговывал наркотой. Еще когда на службе был… Но там сначала по мелочам все шло… Так, типа на хлеб с маслом. И колбаску… Я ведь в десантуре не служил, в натуре. У меня ракетные войска. И попал как-то под трибунал. Прапорщику нашему, гниде, по мордасам съездил. И не хило так… Ну, он на меня заяву и накатал. Пять лет дали. Фактически ни за что. Но отсидел я всего два. Даже чуток поменьше. Всеволод Игоревич помог. Вытащил меня, но… В обмен на услугу. Я по его просьбе четыре раза из Чечни в Москву товар перебрасывал. Потом засветился… Однако Всеволод Игоревич «сливать» меня не стал, за что ему тоже спасибо… Вывел из дела и пристроил типа к Марго водителем и телохранителем. Но сам свой бизнес не бросил. Даже наоборот. Поставки все укрупнялись и укрупнялись. Бабло прямо-таки караваном в карман генералу хлынуло. А ему все мало и мало. Жаден стал, – криво ухмыльнулся Геннадий. – И даже когда в отставку уже ушел, приток «дури» из Чечни в Москву не прекратился. Там уже система отлажена. Делали все без Всеволода Игоревича, но… Под его чутким руководством, в натуре.

– И как переправляли?

– Этого я не знаю. Отвечаю, полковник, не в курсах я, в натуре. Это ведь уже все без моего участия было. Я и не вникал. А на черта оно мне? Меньше знаешь, крепче спишь. Реально путёвая поговорка… Я сужу только по тому, что типа из обрывков телефонных переговоров генерала слышал. И фамилий вам не назову. И кличек тоже… Не потому, что не хочу, а потому, что не слышал. Не мелькало этого ничего в разговорах, в натуре.

– А про бар «Орлиное гнездо» слышал? – спросил Гуров.

– Чего? Не-а… Ни разу. А должен был?

– Наверное, нет, – задумчиво произнес Лев. – А что насчет личной жизни Арзамасцева? Любовницы? Просто случайные связи?

– Не в курсе – отрицательно покачал головой Геннадий. – Я же не его водителем и телохранителем был. У Всеволода Игоревича свой человечек на этот счет имелся. Васька… То есть Василий Кремешный. Армейское погоняло Кремень. И вот он-то точно десантник. Обе чеченские кампании под началом Арзамасцева прошел.

– И где он сейчас?

– В смысле где? – искренне удивился Геннадий. – А вы его, типа, не нашли, что ли?

– Не нашли, – вынужден был признать Гуров.

– Это странно. – Здоровяк озадаченно поскреб своей огромной пятерней в затылке. Рассеченная губа у него уже не кровоточила. – Кремень всегда при шефе был. Ни на шаг без приказа не отлучался. Утек, что ли, после случившегося?

– До или после – будем выяснять.

В это время к дому Маргариты Арзамасцевой подкатил полицейский «Опель». Остановился. Из салона неторопливо выбрался представитель власти в новенькой хрустящей форме. Водитель остался за рулем. Геннадий заметил прибывшее «подкрепление», но виду не подал. Быстро облизнул пересохшие от волнения губы и продолжил свою исповедь:

– Кстати, сегодня утром был, типа, звоночек. Аккурат перед вашим появлением, полковник. Марго ответила, и звонивший, не представившись, поинтересовался у нее, не завозил ли генерал Арзамасцев недавно в дом крупную сумму денег. Она ответила, что ничего не знает об этом, а тот, сука, начал ей угрожать… Трепался, типа, что если она пургу гонит, то с ней случится то же самое, что и с мужем. Я перехватил трубку, но хрен там, ублюдок уже отключился. Так что я даже голоса его не слышал, в натуре. А она… Ну, Марго, типа… Она не знала, кто это звонил. Так что, как видите, полковник, тут не все так просто. А мы реально не при делах… Вы же поможете нам?