Весной 1874 года Фроленко с четырьмя товарищами отправился на Урал, чтобы организовать боевой отряд из беглых сибирских крестьян и рабочих. Предприятие это не удалось. Вернувшись в Москву, он едва не попал в руки жандармов и вынужден был перейти на нелегальное положение.

Работал в мастерских, переезжая из города в город. Через два года в Киеве примкнул к местным бунтарям; они сколачивали боевой отряд, чтобы незамедлительно выступить в случае народного бунта. Но пока он доставал в Петербурге оружие, их группа рассеялась под угрозой ареста. Примкнув к «Народной воле», стал членом Исполнительного комитета. В Кишиневе они сняли дом возле казначейства и стали вести подкоп, чтобы добраться до хранилища денег и золота. Но к этому времени полицейский надзор по всей России был так налажен, что им едва удалось избежать ареста. Пришлось бросить попытку «экспроприации» и срочно скрыться.

Фроленко участвовал в подготовке крушения царского поезда в ноябре 1879 года, а также последнего покушения на Александра II. Зимой 1881 года в Петербурге он вел подкоп под Малой Садовой по маршруту следования императора. А 17 марта 1881 того же года М.Ф. Фроленко был арестован после того, как он пришел на квартиру Кибальчича.

На следствии он держался твердо, решительно отказываясь давать показания до суда. Его приговорили к смертной казни, замененной затем бессрочной каторгой. 24 года провел М.Ф. Фроленко в Алексеевском равелине Петропавловской крепости и в Шлиссельбургской крепости. Осенью 1905 года он вышел на свободу, женился, стал жить в Геленджике и печатать свои воспоминания. В советское время активно участвовал в общественной жизни.

Фигнер Вера Николаевна (1852–1942) происходила из дворянской семьи. Родилась в Казанской губернии. Дед по отцу, выходец из Лифляндии, был подполковником, а с материнской стороны – крупным помещиком и уездным судьей. Отец служил лесничим. С детства в ее памяти сохранились картины дремучего бора.

Воспитывали ее, а также сестер и братьев (один стал крупным горным инженером, другой – знаменитым оперным тенором) строго. Отраду и утешение они находили у старой няни, крепостной, выкупленной на свободу, Натальи Макарьевны. Когда Вере было 6 лет, семья переехала в Тетюшинский уезд, в родовое имение – с парком, фруктовым садом, прудами. Она много читала. Отличницей закончила казанский Родионовский институт.

Наибольшее впечатление в детстве произвели на нее некоторые сентиментальные романы, поэма Некрасова «Саша» и евангелие. По ее признанию, в учении Христа она восприняла принцип – отдаваться «всецело раз избранной великой цели». Как писала она в автобиографии:

«Меня, живую и энергичную, скоро стала тяготить бездейственная жизнь в деревне. Окружающая крестьянская беднота, хотя я видела ее, можно сказать, издалека, не могла остаться незамеченной. Контраст с моим собственным положением, в связи с приподнятым настроением после выхода из закрытого учебного заведения и частыми разговорами с дядей о земстве, всеобщем народном образовании, медицине и тому подобных вопросах, в особенности же теория утилитаризма, наводили меня на мысль о служении обществу, возбуждали желание быть полезной».

(Главном в ее утилитаризме было положение: цель человека – наибольшее счастье наибольшего числа людей; это не то, что понимают под утилитаризмом те, кто его опошляют и сводят к материальной выгоде.)

В 1870 году она вышла замуж за образованного судебного следователя А.В. Филиппова. Его работа показалась ей отвратительной. Продав все, что было возможно, они уехали в Цюрих, чтобы поступить в университет; с ними отправилась и ее сестра Лидия (в России доступ женщин в высшие учебные заведения был закрыт).

В Цюрихе тогда училось около ста русских женщин. Среди них были популярны либеральные, демократические и анархические идеи. В один из таких кружков самообразования вступила и Вера Фигнер. Как она писала: «Стать на сторону революции и социализма меня подвигнуло не только чувство социальной справедливости, но, быть может, в особенности жестокость подавления революционных движений правящим классом».

Женщины из ее кружка уехали на родину, чтобы вести революционную агитацию. Но вскоре их арестовали. Марк Натансон, приехав в Цюрих, передал ей призыв товарищей поддержать революционное движение. Ей очень хотелось продолжить учебу: ведь она мечтала стать доктором медицины и хирургии. После тяжелой внутренней борьбы она сочла своей обязанностью отозваться на призыв и в конце 1875 года приехала в Москву.

«Жестокие репрессии против революционного движения, – писала она, – изменили настроение и, сообразно с этим, программа требовала вооруженного сопротивления при арестах, обуздания произвола агентов власти, насильственного устранения лиц жандармского и судебного ведомства, отличавшихся особой свирепостью, агентов тайной полиции… Кроме того, для поддержания успеха народного восстания… программа указывала на необходимость «удара в центре», причем уже говорили о применении динамита».

Она устроилась в одном из сел фельдшерицей, а затем помощницей учительницы, ведя просветительскую работу и читая крестьянам только легальную литературу. Ее поразила бесправная и беспросветная деревенская жизнь. Под угрозой ареста ей приходилось переезжать с места на место.

При расколе «Земли и воли» она примкнула к «Народной воле» и вошла в Исполнительный комитет. Для осуществления вооруженного переворота они начали формировать группу военных, куда вошло несколько десятков офицеров. После убийства Александра II она, скрываясь от полиции, переехала в Одессу, где организовала убийство военного прокурора Стрельникова (18 марта 1882 года). Исполнители – И. Желваков и С. Халтурин (после взрыва в Зимнем дворце он переехал в Одессу) вскоре были арестованы и казнены.

Вера Фигнер продолжила свою революционную работу в Харькове. Когда глава петербургского сыска Судейкин завербовал активного участника «военной группы» Дегаева, тот выдал своих товарищей, включая ее. Арестовали Веру Фигнер 10 февраля 1883 года. Она провела 20 месяцев в изолированной камере. Ее приговорили к смертной казни, позже замененной бессрочной каторгой, и заточили в Шлиссельбургскую крепость. Здесь она провела более двадцати лет, не имея ни одного свидания, а первые 13 лет – и переписки. Многие заключенные за этот срок умерли или сошли с ума. Она выдержала.

В 1902 году им хотели ужесточить условия содержания под стражей. В знак протеста и с отчаяния она сорвала погоны у тюремного смотрителя. За это ей грозила смертная казнь. Но началось расследование, закончившееся тем, что администрация тюрьмы была смещена. Без ее ведома мать послала царю прошение о смягчении наказания дочери. Он «снизошел», определив ей 20 лет. Узнав об этом прошении, Вера была возмущена, оскорблена: ведь она не просила ни о каком снисхождении! Она хотела порвать отношения с матерью, но не сделала это, узнав, что она тяжело больна. Им не довелось увидеться…

В сентябре 1904 года ее освободили, отправив в ссылку, а через два года отпустили за границу. Там она боролась за права российских заключенных, которые в тюрьмах и на каторге находились в невыносимых условиях. После февраля 1917 вела общественную и просветительскую работу на Родине. После Октябрьской революции участвовала в Учредительном собрании. Когда на его заседание в Мариинском дворце явились вооруженные матросы-большевики с требованием очистить помещение, Фигнер была среди меньшинства, проголосовавшего за то, чтобы не подчиниться.