Он встал, отошел к столу, достал из ящика какую-то коробочку, вернулся и опустился на колено.

— Белла Синклер, ты окажешь мне великую честь, став моей герцогиней?

Он открыл коробочку, явив изумленной Белле великолепное кольцо с овальным рубином, окруженным бриллиантами.

— Оно принадлежало последней герцогине, а в семье хранится на протяжении пяти поколений. Моя мать его никогда не носила, а жена, я надеюсь, будет.

— О, Джеймс, — потрясенно выдохнула Белла, — оно прекрасно.

Он надел кольцо ей на палец.

— Белла, в моей жизни были другие женщины, но, как выяснилось, с ними я только терял время. Тогда мне еще предстояло встретить мою единственную. У меня не было цели, я отчаянно скучал и никогда не любил. А потом ты занесла над моей головой кочергу, и все изменилась. Мы с тобой идеальная пара и в интеллектуальном, и в физическом плане. О такой совместимости многие и мечтать не могут.

У Беллы сильно и часто билось сердце. Это не было романтическое признание, Джеймс ни слова не сказал о вечной любви, но им двигали достойные мотивы. Он стремился сделать все правильно, защитить ее сразу на двух фронтах: во-первых, от безумного деверя, хотя Джеймс теперь точно знал, что его ранил именно Руперт, а во-вторых, он хотел спасти ее репутацию. Пусть он ее не любит, но все же ценит и заботится о ней. А вот она… она влюбилась в него по уши.

Раздался стук в дверь, и в библиотеку заглянул дворецкий.

— Не сейчас, Стоджес, — поморщился Джеймс.

— Я прошу прощения, ваша светлость, но ее светлость желает с вами поговорить.

Секундой позже в библиотеку вплыла вдовствующая герцогиня. Ее проницательные глаза тут же впились в перстень с рубином, алевший на пальце Беллы.

— Прекрасно, — сказала она, — значит, вас можно поздравить.

— Думаю, Белла согласилась стать моей женой, — сказал Джеймс.

Белла слабо улыбнулась:

— Полагаю, что да.

Старая герцогиня захлопала в ладоши.

— Стоджес, — приказала она, — пусть подадут моего лучшего шампанского!

В течение следующего часа Белла улыбалась и пила дорогое шампанское, а прислуга поздравляла ее и желала счастья и многочисленного потомства, чтобы род Блэквудов продолжался. Джеймс все это время простоял у книжного шкафа, криво улыбаясь. Он как-то очень уж легко смирился с происшедшим. И Белла с большим трудом отбросила мучившие ее подозрения, что он спланировал заранее сцену накануне ночью.

Он же не мог знать, что на них нападут разбойники и что герцогиня именно той ночью устроит очередное суаре. Но действительно ли он хотел жениться?

Ее размышления прервала герцогиня:

— Я знаю, что положенный год траура еще не истек, но не вижу смысла ждать. В конце концов, Джеймс герцог. Строгие правила нередко нарушаются, а уж герцог точно может себе это позволить. Я устрою бал в честь нового герцога, на котором прозвучит официальное объявление о помолвке. Конечно, нужно обзавестись новым гардеробом, но это не проблема. Вы прелестны, дорогая.

Бал. Новый гардероб. Все случилось слишком быстро. А как же Руперт? Нужной ему конторской книги как не было, так и нет. Нельзя не считаться с такой серьезной угрозой.

Белла покосилась на Джеймса. Похоже, его ничто не тревожило. Он был спокоен и уверен в себе. И кажется, очень доволен собой.

Белла провела остаток дня с герцогиней, стараясь запомнить имена, титулы и сведения о материальном благосостоянии леди и лордов, которым ее представят… ну, некоторым из них ее представят повторно, поскольку первый раз она представилась сама, когда Джеймс нес ее на руках. Будущая герцогиня, постоянно твердила старуха, должна строго соблюдать правила приличия.

После того как леди Блэквуд сочла первый урок оконченным, Белла получила разрешение удалиться к себе и переодеться к ужину. Открыв дверь, она обнаружила в гостиной свою старую няню.

— Харриет! — воскликнула она и бросилась в ее объятия.

Лицо старой женщины сияло.

— Поздравляю, детка! Подумать только! Ты станешь герцогиней! Слуги только об этом и говорят. Я так взволнована.

— Но все случилось очень уж неожиданно.

— Не совсем так, Белла. Блэквуд уже давно не сводит с тебя глаз. Он явно от тебя без ума.

— Вовсе нет. Он считает, что в долгу передо мной, и старается меня защитить. Он ни слова не сказал о любви.

Харриет ласково улыбнулась:

— Такому мужчине, как Блэквуд, нелегко говорить о любви. Ты должна судить не по словам, а по поступкам.

Белла вздохнула и села в кресло у окна, выходящего на улицу.

— Его бабушка планирует грандиозный бал в честь нового герцога, на котором будет объявлено о помолвке. Но Руперт все еще где-то в городе. На нас напали разбойники, и Джеймс считает, что их нанял Руперт.

— Да, я слышала о разбойниках, — сказала Харриет, и из ее голоса сразу исчезла радость.

— Тогда ты понимаешь мои опасения. Если Руперт услышит о столь грандиозном мероприятии — а он услышит, поскольку о нем будет говорить весь город, — то обязательно попытается проникнуть в дом, чтобы встретиться со мной.

Харриет села рядом с Беллой и нежно погладила свою любимицу по голове.

— Не бойся, детка. У Блэквуда определенно есть план. Не забывай: ты теперь не должна нести свою ношу в одиночестве — есть кому помочь.

Старая няня говорила правду. Став женой Джеймса, Белла будет под защитой. Герцогиня и сама обладает немалой властью. Тогда почему же на сердце остается тяжесть?

Ужин оказался великолепным. Белла рассчитывала перемолвиться несколькими словами с Джеймсом наедине, но когда спускалась по лестнице, парадная дверь открылась и в холл ввалились его друзья. Белла с радостью увидела леди Эвелин рядом с Джеком Хардингом.

— Мы пришли вас поздравить и пожелать счастья, — сказала, улыбаясь, Эвелин.

Друзья Джеймса начали по очереди подходить к Белле и целовать в щеку. Брент Стоун тепло улыбнулся ей, потом повернулся к Джеймсу и похлопал по спине. Его взгляд был весьма красноречив: «Я же тебе говорил».

Энтони Стивенс был совсем другим. Нет, он вел себя с безукоризненной вежливостью, но держался на расстоянии, хмурился и поглядывал на нее с большим сомнением. Его темные глаза светились недоверием, и он казался сбитым с толку таким поворотом событий.

«Вряд ли это должно удивлять», — размышляла Белла. Ведь на протяжении всей своей юридической карьеры он был занят освобождением мужчин от брачных уз, а теперь еще один его близкий друг добровольно позволяет надеть на себя кандалы.

Джеймс предложил Белле руку, и они вместе направились в столовую. Его прикосновение было теплым и нежным. Помогая ей сесть, он провел кончиками пальцев по ее плечам и шее, вогнав Беллу в краску. Она вдруг почувствовала острое желание и, с трудом совладав с эмоциями, постаралась от влечься.