Я в ней тоже прописана, очень надеюсь, что её не арестуют, как всё прочее имущество родителей.

— Так больно, когда рушатся идеалы, — вздыхаю, пригубляя из стакана. — Я теперь, наверное, не смогу никому в жизни доверять… Отец, мама, мои первые мужчины… Оказалось, все они врали мне. Знаешь, Лер, иногда мне хочется закричать: «почему я?!». Нет, вот правда… почему всё это свалилось именно на меня?

— Леська… — Лера привлекает меня к себе. — Я не знаю… у меня на это нет ответа. Хотя я могу понять тебя в том, что касается разочаровании в родителях. Мой отец, знаешь ли, тоже далеко не идеал. Иногда мне бывает страшно, что случится, если кто-то из его конкурентов решит отомстить ему… Я, ведь, его единственная дочь, — Лера задумчиво смотрит в пустоту перед собой. — Мало ли, что может случиться?

Смотрю на свою красивую подругу, и у меня сосёт под ложечкой. Лера уверена, что её отец связан с криминалом. Вот только он, видимо, гораздо удачливее моих родителей, потому что его никогда не ловили. Лера нам с Васей немного про него рассказывала, но я знаю, что в глубине души, под своей бравадой, она его боится.

— Давай сбежим? — кладу голову на плечо подруги.

Лера заговорщецки прищуривается, и весело улыбается.

— Хочешь на Бали? Тёплое море, горячий песок… и не менее горячие парни!

— Нет, парней с меня хватит!

— Меняешь ориентацию? — посмеивается.

— Да. Ставлю запрет на любовь к негодяям. Хватит с меня, — снова пригубляю вино, чувствуя, как в груди всё сдавливает от эмоций. — Так что, когда покупать билеты? — переспрашиваю шутливо, чтобы сменить тему и перестать вспоминать Никиту с Андреем.

— Я не могу, — вздыхает Лера. — Отцовские телохранители меня из-под земли достанут. Тем более, я же замуж выхожу, — подруга кривит недовольную мордочку. — Так что мне сбегать нельзя.

— Ты любишь его?

— Кого?

— Своего жениха?

— Я его видела от силы пару раз. Какая уж тут любовь.

— Но я помню, ты фотку показывала. Он кажется… симпатичным.

— Типичный мажор, — отмахивается Лера. — Но ладно, сейчас не обо мне.

Она всегда переводит разговор, когда мы касаемся этой темы. Бедная… отец хочет выдать её замуж за сына какого-то важного партнёра по бизнесу, а мнение Леры его, похоже, не волнует…

— Ладно, мне пора собираться.

— Мой водитель нас подвезёт, — кивает Лера, допивая вино.

Я тоже допиваю своё, потому что понимаю, разговор с отцом предстоит не из лёгких. Но мне он нужен. Я хочу поставить точку в отношениях со всеми, кто уже однажды меня предал.

Андрей с Никитой уже получили своё. После встречи с их отцом, они догнали меня на выходе из СИЗО меня, пытались поговорить, но мне тогда было слишком больно. Помню, как Никита прижал меня к себе, а я… отвесила ему пощёчину. Андрей пытался взять за руку, пытался уговорить поехать с ними, но я была непреклонна.

Не знаю, смогу ли когда-нибудь простить их ложь. Они врали, глядя мне в глаза. Использовали. Затащили в постель, уверяя, что любят… Ну а теперь, когда всё вскрылось, я уверена, их просто замучила совесть. Я не верю им. И не уверена, что когда-нибудь снова смогу почувствовать себя рядом с ними в безопасности.

Мы с Лерой быстро собираемся, и уже через час я снова стою на проходной в душном помещении СИЗО для бывших работников правоохранительных органов. Тут не так ужасно, как в том месте, где содержится Василий Кравцов… Интересно, тюрьма, в которую отправят отца, тоже будет элитной?

Неприступного вида охранник препровождает меня в комнату для свиданий. Отец уже ждёт меня там. Он резко оборачивается, когда лязгает засов на двери. Я вхожу и занимаю место напротив.

— Привет, Леся, — он внимательно вглядывается в моё лицо.

— Привет, — опускаю глаза.

Мне невыносимо видеть его тут, в наручниках. Несмотря ни на что, я не желаю отцу всего этого. Люблю его, хоть и понимаю теперь, что он виновен.

— Как дела? — осторожно начинает он.

— Нормально, — передёргиваю плечами.

Повисает пауза.

— Хотел узнать, как прошёл твой… разговор с теми негодяями? — он спрашивает так жадно, что у меня где-то внутри шевелится очередной червь недоверия.

— Не было никакого разговора, — голос начинает дрожать. Я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза. И снова вижу в них то же разочарование, что видела так много раз, когда в детстве не оправдывала его ожиданий.

— То есть ты решила ничего не делать? — хмуро спрашивает он. — Решила мне не помогать?

— А как ты хотел, чтобы я тебе помогла?

В горле перехватывает. Я смотрю на отца новым, незатуманенным взглядом и вспоминаю наш прошлый разговор. То, как он подталкивал меня к идее с изнасилованием теперь видится мне совсем в иных красках… Боже… он, ведь, и правда, хотел, чтобы я сделала это!

— Ты сама знаешь, — цедит он сквозь зубы. — Прошлый раз мы обо всём поговорили. Я думал, ты меня поняла!

Прикрываю глаза. Господи, как же больно! Сердце разрывается на части, долбя по грудной клетке как ошалелое.

— Пап, ты серьёзно? Хотел, чтобы я легла под них? А потом оклеветала? Это же уголовное преступление! Не мне тебе объяснять!

Отец меняется в лице. Оно краснеет, а потом он внезапно стучит кулаком по металлическому столу.

— Да господи боже ты мой! Ты же уже делала это и не раз! Неужели сложно было сделать ещё раз ради того, чтобы помочь мне?! Так ты меня любишь? Так хочешь загладить свою вину?!

В душе что-то трескается, а все эмоции скручиваются в кокон. Я поднимаю на отца полные слёз глаза и мотаю головой.

— Ты просто чудовище… — шепчу дрожащими губами. — Не могу поверить…

— Ты о чём это, Лесь? — цедит он сквозь зубы. — Я, вообще-то, тут пострадавшая сторона! Как тебе не стыдно заявлять такое!

— А как тебе не стыдно!? — повышаю голос. — Ты виновен, отец! Ты используешь меня, моё тело, чтобы выбраться из ямы, в которую сам себя посадил!

Его глаза дико блестят.