Уже вполне эвгемеристичная Геката в изложении поздних авторов сохраняет тёмные черты грозной богини: «(2) У Перса была дочь Геката, дерзостью и беззаконием превосходившая даже своего отца. Увлекаясь охотой, она в случае неудачи вместо зверей убивала из лука людей, а увлекаясь изготовлением смертоносных зелий, она изобрела так называемый аконит и испытывала силу каждого зелья, добавляя его в пищу чужеземцам. Приобретя большой опыт в этих делах, Геката прежде всего погубила зельем собственного отца и унаследовала царскую власть. (3) Затем она воздвигла святилище Артемиде, в котором стала приносить в жертву богине приплывающих в её страну чужеземцев, прославившись так своей свирепостью…» (Диодор Сицилийский, IV. 45.2–3).

Согласно античному поэту VIII в. до н. э. Гесиоду, Геката — скотья богиня: «Вместе с Гермесом на скотных дворах она множит скотину…» («Теогония»).

Благодаря В. И. Далю сохранилась пословица «Мокуша стрежет овец». Скот — символ богатства и достатка в хозяйстве. Впрочем, не только за овцами следит Макошь-Параскева, в её власти порядок в доме, ибо она — богиня-хозяйка.

В русских сказках Яга владеет стадом кобылиц (вариант: коров или овец), которых в качестве испытания даёт пасти Ивану-царевичу. К ведающей всё на свете сказочной Яге в обучение поступает падчерица Василиса.

У Гесиода же: «Вверил ей (Гекате) Зевс попеченье о детях, которые узрят после богини Гекаты восход многовидящей Эос». Таким образом, Геката впускает в Этот Мир детей в процессе их рождения из Мира Того. Символом материнского лона, символом земного чрева, символом перерождения издревле являлась печь. Согласно реконструкции А. Андреева, Баба-Яга припекает детей в печи, изгоняя некую хворь (собачью старость), «ягать» — диалектное «орать при родах». Яга — повитуха, которая посвящает дитё «в люди». Из существа среднего рода дитё становится ребёнком определённого пола. Погружая дитё в печь, Яга перерождает его человеком.

Считается, что именно Макошь изображена на русских вышивках между двух лосих-рожаниц, иногда даже с рогом изобилия или рогами — символом плодородия. Кстати, характерный женский рогатый головной убор — турицу — ещё в XIX в. носили на народных праздниках. Как следствие хтонической природы богиня имеет непропорционально большую голову на изображениях. Возможно, Макошь является образом древнейшей Богини-Матери, наследницей «неолитической Венеры». Древнейшая Богиня была подательницей и жизни, и смерти, изображать её лицо считалось запретным, куклы богини также имели большую голову.

«Матерь богов многославная, преддверная, мощная силою», — так именует Гекату Прокл в гимне «Гекате и Янусу» (Античные гимны, 1988, с. 277). Она — Преддверная, так как держит ключи от входа в царство смерти, подобно Яге, а у Гесиода в «Теогонии» (412–414) Геката предстаёт подательницей удачи и счастья. «Славный удел ей… править судьбою земли и бесплодно-пустынного моря… более всех почитают её и бессмертные боги», что опять роднит её с Макошыо. Есть намёк и на связь Гекаты с животным миром:

Яга даёт герою вещи, которые приносят ему удачу на охоте, в походе, в добывании чего бы то ни было. Ей служат звери и птицы, она прародительница и правительница ветров (как Рудра, Nya, Стрибог, Касьян) и хозяйка миропорядка. Приведём в подтверждение Сказанного три фрагмента из классических сюжетов русских сказок цо сборнику Афанасьева:

«…Встала старуха ране́нько, умылась беле́нько, вышла с Иваном-царевичем на крылечко и скричала богатырским голосом, сосвистала молодецким посвистом. Крикнула по морю: „Рыбы и гад водяной! Идите сюда“. Тотчас сине море всколыхалося, собирается рыба и большая и малая, собирается всякий гад, к берегу идет — воду укрывает! Спрашивает старуха: „Где живет Ненаглядная Красота, трех мамок дочка, трех бабок внучка, девяти братьев сестра?“ Отвечают все рыбы и гады в один голос: „Видом не видали, слыхом не слыхали!“ Крикнула старуха по земле: „Собирайся, зверь лесной!“ Зверь бежит, землю укрывает, в один голос отвечает: „Видом не видали, слыхом не слыхали!“ Крикнула старуха по поднебесью: „Собирайся, птица воздушная!“ Птица летит, денной свет укрывает, в один голос отвечает: „Видом не видали, слыхом не слыхали!“ — „Больше некого спрашивать!“ — говорит старуха, взяла Ивана-царевича за руку и повела в избу; только вошли туда, налетела Моголь-птица, пала на землю — в окнах свету не стало. „Ах ты, птица Моголь! Где была, где летала, отчего запоздала?“ — „Ненаглядную Красоту к обедне сряжала“. — „Того мне и надоть! Сослужи мне службу верою-правдою: снеси туда Ивана-царевича“» (Народные русские сказки, 1984, с. 290–291, № 157).

«Долго-долго странствовал, много земель и много морей видел, наконец прилетел на край света, стоит избушка, а дальше никакого ходу нет — одна тьма кромешная, ничего не видать! „Ну, — думает, — коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!“ Входит в избушку — там сидит баба-яга костяная нога, седая, беззубая. „Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?“ — „Подожди немножко; вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь проживает“. Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, только изба трясется! „Тише, тише!“ — кричит баба-яга, и как только собрались ветры, начала их спрашивать: „Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?“ — „Нет, нигде не видали!“ — отвечают ветры в один голос. „Да все ли вы налицо?“ — „Все, только южного ветра нет“.

Немного погодя прилетает южный ветер. Спрашивает его старуха: „Где ты пропадал до сих пор? Еле дождалась тебя!“ — „Виноват, бабушка! Я зашел в новое царство, где живет прекрасная королевна; муж у ней без вести пропал, так теперь сватают ее разные цари и царевичи, короли и королевичи“. — „А сколь далеко до нового царства?“ — „Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись; а я повею — в три часа доставлю“» (Заколдованная королевна) (Народные русские сказки, 1985, с. 276–280, № 272).

«„Что ж ты ничего не говоришь со мною? — сказала баба-яга. — Стоишь как немая!“ — „Не смела, — отвечала Василиса, — а если позволишь, то мне хотелось бы спросить тебя кой о чем“. — „Спрашивай; только не всякий вопрос к добру ведет: много будешь знать, скоро состаришься!“ — „Я хочу спросить тебя, бабушка, только о том, что видела: когда я шла к тебе, меня обогнал всадник на белом коне, сам белый и в белой одежде: кто он такой?“ — „Это день мой ясный“, — отвечала баба-яга. „Потом обогнал меня другой всадник на красном коне, сам красный и весь в красном одет; это кто такой?“ — „Это мое солнышко красное!“ — отвечала баба-яга. „А что значит черный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка?“ — „Это ночь моя темная — всё мои слуги верные!“» (Народные русские сказки, Т. 1, с. 130–131, № 104).