– встретил их у ступеней, которые вели к фонтану. Нилит отчаянно сопротивлялась, ожидая, что ей быстро всадят нож в затылок и окунут в воду. Возможно, этот человек все-таки предпочитает живых рабов.

– Что угодно? – спросил никсит.

Слова Кроны удивили Нилит.

– Исцеление.

Все еще упирающуюся Нилит затолкали вверх по лестнице и подвели к фонтану, обложенному керамическими осколками. Эти осколки, скрепленные тонким слоем раствора, были похожи на пластины цветного сахара. Под дощатым настилом трещина в каменной породе расширялась, и в ней виднелся темный водоем с маслянистой водой из Никса. Он был мельче, чем ожидала Нилит, он почти пересох. К нему даже спускалась скрипучая лестница. Из этого водоема вода тонкой струйкой стекала в другой.

– Усади ее, – сказала никситка – девушка лет двадцати, не более, и дрожащими руками подняла глиняную миску, в которой что-то плескалось.

– Давай сюда проводника.

– Что?..

Крона зажала рукой рот Нилит и подняла палец, приказывая ей молчать.

Вперед вывели усохшего и дрожащего призрака. Это было удивительно, ведь он выглядел слишком молодо, чтобы вести себя, словно старая развалина. На его щеке виднелось клеймо – круг и крест. С огромной неохотой он положил свои холодные руки на лицо Нилит и прижал их к нему, несмотря на все ее попытки высвободиться. Она не хотела дышать: ей казалось, что она может каким-то образом вдохнуть его в себя.

Увесисто звякнули самоцветы, упавшие в сковороду, и ей в рот влили воду – мерзкую и горькую. Нилит задыхалась, но не смела проглотить ее. Это была жестокая пытка – поливать умирающего от жажды человека водой из Никса.

– Хватит! – приказал мужской голос.

Вода и холодное прикосновение исчезли. Призрак теперь был едва виден – он превратился в голубой контур, который уводили с платформы. Нилит фыркала и плевалась, пока не выплюнула все.

– Какого хера…

Крона наклонилась к ее уху.

– Вы, горожане, слишком избаловались; прикосновение ба-ата кажется вам слишком омерзительным. Вы забыли, на что они способны, да? Вы забыли, кто они на самом деле. Они – жизнь после смерти.

До Нилит доходили разные слухи. Бабские снадобья. Например, съесть яблоко в бурю, чтобы исцелиться от подагры. Искупаться в бычьей моче, чтобы свести бородавки. Вода из Никса и прикосновение призрака. В Араксе никто бы на это не пошел.

Нилит осторожно прижала ладонь к лицу – убедиться в том, что ее не заколдовали и не превратили в призрака. Нет, ничего такого не произошло, слава богам. Она обнаружила только припухшие синяки и ряды порезов. Раны не исчезли, но они закрылись. Она не чувствовала боли – только холодное онемение.

– Не сработало.

– Вот как? – фыркнула Крона. – Погоди, ты еще увидишь. Через пару дней господин Грииб будет весьма доволен, верно?

– Полагаю, что так, госпожа Крона, – ответил мужчина с сильным акцентом жителей пустыни. – Полагаю, что так.

– Полагай, что хочешь. Мое слово крепкое. И последнее, да? – Она похлопала по рукояти меча, и это быстро убедило мужчину.

Нилит заставили спуститься обратно на землю – туда, где стояла группа детей-призраков. Женщина занималась их осмотром. Нилит протащили мимо них и повели к хижине, рядом с которой ждала жаровня с раскаленными инструментами. Нилит увидела их, и в ней проснулся страх. Времени на побег оставалось совсем мало, а плана у нее все еще не было. У нее включились инстинкты.

– Нет, нет! Так нельзя!

Нилит снова забилась, но железные пальцы Кроны ухватили ее за шею и бросили на песок перед мужчинами.

– Еще одна.

Лысый мужчина посмотрел сначала на Крону, потом на торговца Грииба, а затем протянул Гриибу тростниковое перо и грязный клочок папируса.

– Твое клеймо. Нарисуй его.

Грииб нарисовал крест, позади которого был глаз.

– Очень сложно, – вздохнул клеймитель. – Посади ее и держи крепко. Грудь? Спина? Рука? Лицо.

– Шея. – Грииб похлопал себя по горлу.

Нилит знала, что там есть одна артерия: небольшой порез, и такой человек, как Грииб, умрет за три минуты. Она оскалилась, когда Крона усадила ее на табурет и прижала одну руку к ее узам. Другой рукой Крона наклонила голову Нилит набок, открывая потную шею.

Нилит потребовалось напрячь все свои нервы, чтобы сидеть смирно и поджидать удобного момента, пока человек выбирал нужные клейма. Он достал их из огня, светящиеся от жара, и обрушил на землю дождь из искр.

Клеймитель посмотрел на Крону.

– Она готова? Живые вечно дергаются.

– Твою мать! Поторапливайся, ладно?

Нилит была полностью с ней согласна.

Мужчина взял прут с раскаленным крестом на конце и пошел вперед, удерживая его на пальце. Почувствовав тепло, Нилит начала действовать: высвободив руки, она схватила клеймо за прут, а затем потянула его к себе, целясь Кроне в лицо, чуть ниже глаза.

Клеймо, шипя, соприкоснулось с кожей. Вопль Кроны заставил весь рынок душ замереть. Крона пыталась отстраниться, но Нилит давила и давила. Под раскаленным железом шкворчала и лопалась кожа. Когда Крона разжала руки и замахнулась, Нилит бросилась к своему коню. За спиной у нее Крона верещала, словно выпотрошенная кошка, но Нилит ухмылялась, не испытывая ни малейших угрызений совести. Клеймо отлично дополнит дикарскую раскраску на лице Кроны.

– Фаразар! – крикнула она, заметив, что к ней бегут «упыри».

То ли Фаразар хлопнул коня по крупу, то ли Аноиш сам разгадал ее план, но, как бы то ни было, конь поскакал сквозь толпу, опрокинув два стола и сбив с ног дюжину людей. Нилит, собрав остаток сил, запрыгнула ему на спину и вцепилась в поводья так, что у нее побелели костяшки пальцев. На каждом шагу о нее колотился труп.

– Пошел! – крикнула Нилит, но в этом не было необходимости: Аноиш так же, как и она, мечтал обрести свободу, и в данный момент прокладывал себе самый короткий путь в пустыню с помощью копыт и мощной груди. За собой он, словно якорь, волочил Фаразара; тот расталкивал людей и громогласно обещал отомстить всем и каждому.

Нилит бросила взгляд на Крону: та по-прежнему с воплями корчилась на песке, прижимая руки к лицу. Ее окружили «упыри». Рядом валялось дымящееся клеймо, под которым уже почернела земля. Нилит плюнула в ее сторону.

Аноиш не подвел; благодаря шоку и тупости местных жителей он вырвался из толпы, и никто не бросился за ним в погоню. Нилит вела его вдоль разлома на север – туда, где в небе висели облака, напоминавшие мазки на картине. В вечернем свете они приобрели оранжевый оттенок и стали похожи на огромные сигнальные костры.

Нилит смотрела на них и только на них, представляя себе, что