Ступеньки, ведущие в подвал, оканчивались фанерной дверью, которая даже не была закрыта. Впрочем, здесь никаких препятствий и не предвиделось. Сгибаясь под тяжестью мешков с гексогеном, наемники преодолевали крутой спуск практически бегом. Хрипели натужно, исходили потом, работая, как ломовые лошади, даже команда профессиональных грузчиков не смогла бы разгрузить маленький фургончик быстрее, чем это сделали они.

— Мешки с цементом тоже тащи! — отплевываясь забившей горло пылью, хрипел Фашист, который в подрывном деле разбирался несравненно лучше, и потому был сейчас командиром. — На обкладку пойдут!

Волк ответил ему горестным стоном, взваливая на спину пятидесятикилограммовый груз. Сам Фашист конечно тоже не сачковал, но его молодой организм все же намного легче переносил эту гонку по лестницам с отягощениями.

Наконец мешки были аккуратно уложены внизу. Те из них, что содержали взрывчатку Фашист, тщательно выверяя расстояния, разместил у опорных колонн. Подсоединив к ним штатные армейские детонаторы, он связал их в единую цепь, воткнув провода замыкателя в обычный механический будильник.

— Теперь стрелочка подойдет, — почти нежно пояснил он Волку. — И получится очень громкий дзынь, сразу все проснутся. А потом снова уснут, но уже вечным сном!

Волк демонстративно отвернулся, веселое настроение напарника было ему явно не по душе. Почувствовав это, Фашист уже без ерничанья, коротко и по-деловому приказал:

— Так, теперь мешки с цементом, наваливаем сверху на гексоген. Так основную силу взрыва направим внутрь, на колонны. Давай, взялись!

— Будь ты проклят! — хватаясь за ноющую поясницу, простонал Волк.

— Уже давно, — совершенно серьезно ответил Фашист, невесело улыбнувшись уголком рта и хватаясь за ближайший мешок.

Насчет времени взрыва они неожиданно всерьез заспорили. Волк стоял на том, чтобы, сильно не мудрствуя, выставить интервал в один час, достаточный для того, чтобы убраться подальше от дома. К тому же, чем короче время работы часового механизма, тем меньше шансов случайного обнаружения закладки. По-крайней мере такие аргументы приводил в пользу своего варианта наемник, на деле же, он в глубине души рассчитывал, что жители деревни просидят это время в убежищах в ожидании новых налетов, и подрыв дома не принесет очередных жертв. Он надеялся, что Фашист не догадается об этом его скрытом желании, но просчитался. Напарник, тонко ухмыльнувшись, пристально глядел ему в глаза:

— Вот что мне в тебе не нравится, дядя Женя, — начал он. — Так это твое вечное желание и рыбку съесть, и на… елку влезть. Ты что же думаешь? Эти обезьяны до утра будут тариться по подвалам, мы рванем пустой дом, а Халиль нас за это по головке погладит? Нет уж, назвался груздем, полезай в кузов! Раз уж подписались на такое, значит надо идти до конца, без соплей! Я предлагаю ставить на восемь утра. В это время тут гарантированно будет самый максимум народу. А насчет случайного обнаружения, ты же сам знаешь, что это бред, в этот подвал сотню лет никто не заглядывал, и еще столько же не заглянет. Если, конечно, дом эту сотню лет простоит, в чем я глубоко сомневаюсь, ха-ха!

— Хватит! — с проскользнувшими в голосе нотками истерики рявкнул Волк. — В конце концов я, а не ты старший группы, значит мне решать. А я уже решил! Подрыв будет через час, и точка! Вопросы?!

— Что вы, что вы, гражданин начальник, — склонился в издевательском поклоне Фашист. — Какие могут быть вопросы? Молчим-с, мы всегда, знаете ли, молчим-с, где уж нам разговаривать…

— Вот и отлично, — не принял ерничанья напарника Волк. — Тогда устанавливай время подрыва на час вперед, и пора двигать отсюда.

— Есть, мой генерал! — шутливо отсалютовал ему Фашист, склоняясь над будильником.

Волк не поленился проследить, чтобы ярко-золотистая стрелка, определяющая время звонка, передвинулась действительно только на час вперед. Фашист всегда был себе на уме, вполне мог все равно сделать по-своему. Однако напарник в этот раз поводов для нареканий не дал, не пытался смухлевать, или как-то схитрить, быстро и точно передвинул стрелку будильника на час вперед и выжидающе повернулся к Волку.

— Все, на выход! — скомандовал наемник и, подавая пример первым зашагал по ведущим наверх выщербленным ступенькам.

Фашист дисциплинированно топал следом, но на середине лестницы вдруг остановился зло чертыхнувшись.

— Ты чего? — обернулся к напарнику Волк.

— Фонарь внизу забыл. Е-мое, ну что за ерунда?! Все ты, заморочил меня своим человеколюбием!

Волк, молча пожал плечами, продолжая подниматься наверх, отвечать на явно дурацкое обвинение он нужным не счел. За спиной послышался быстрый топот ботинок, Фашист возвращался за забытым фонарем. Какая-то смутная мысль беспокойно кольнула Волка, он попытался сосредоточиться, чтобы поймать ее за хвост, вытащить из подсознания, чтобы тщательно обдумать. Но, когда ему показалось, что он, наконец понял, что в происходящем так его встревожило, с улицы донесся подозрительный шорох, заставивший сосредоточить все внимание на сереющем проеме выхода на поверхность.

— Эй, вы что это там делаете? Я сейчас полицию позову! — послышался сверху дребезжащий старческий голос.

— Зачем полицию? — удивился на ломанном арабском Волк, чем похоже еще больше насторожил невидимого собеседника.

Досадливо сплюнув, надо же, принесло кого-то совсем не вовремя. Наверняка старик принял их за грабящих дома мародеров, и теперь того и гляди здесь и вправду может появиться полиция. А такое развитие событий совсем не желательно, сами-то они, конечно, успеют смыться, а вот если полицейские полезут в подвал? Нет уж, надо любой ценой постараться успокоить слишком бдительного старичка. Прыгая сразу через две ступеньки, Волк взлетел наверх. Старик оказался самым обычным пожилым ливанцем, согбенным прожитыми годами, опиравшимся при ходьбе на деревянную клюку. При виде облаченного в пятнистую форму, увешанного оружием Волка, он чуть не упал от страха, но, стараясь не подавать виду, что испуган, браво замахнулся клюкой, показывая, что без боя не сдастся.

— Послушайте… — лихорадочно соображая, что бы такого поубедительнее соврать, начал Волк, успокаивающе демонстрируя старику пустые ладони.

— Уважаемый! — гаркнул у него за спиной неожиданно возникший в проеме Фашист. — Почему вы не в убежище? Вы что не знаете установленного порядка? Или не слышали сирены?

Стушевавшись от такого напора, пожилой ливанец забормотал что-то о том, что он слишком стар, чтобы лазать по подвалам, а смерть все равно уже стоит у него за плечом, так лучше умереть здесь, под открытым небом, чем как забившаяся в нору крыса.

— Все равно это нарушение, — сурово сдвинул брови Фашист. — На ваше счастье, мы не полицейские, а просто служащие строительной фирмы. «Джихад эль-Бина», слышали, наверное? Вот и наша эмблема на фургоне.

Старик, довольный тем, что его надуманные прегрешения так легко прощены, понимающе закивал головой.