Мерзлин обижался, уходил из дома, но через час-другой все равно возвращался, замерзший и пристыженный, чтобы встретить новые подколки. Характер оба имели отходчивый, поэтому размолвки редко затягивались надолго и завершались обычно примирением в постели, но осадок от них оставался, грозя через некоторое время накопиться в некую критическую массу…

«Ну и что я теперь буду делать? — тоскливо подумал Алексей, бросив последний взгляд на торопящуюся домой девушку с собакой. — Стоило затевать всю эту свистопляску со скупкой проклятых долларов, чтобы вот так прятаться по углам от всесильного государства, твердо решившего сделать своего блудного сына очередным козлом отпущения? А еще раньше — подставлять лучшего друга, чтобы присвоить чьи-то паршивые деньги… Да пропади они пропадом все эти миллиарды, если за них нельзя купить даже одного часа прежней свободы и веры в себя!»

Горькие мысли давно уже посещали Мерзлина, особенно после того, как уверенность во всемогуществе дяди Яши растаяла, как дым. На все звонки по правилам конспирации дядя отвечал одно: «Дело движется, нужные люди подключаются, кто нужно — подмазывается, так что жди и не высовывайся». Сколько ждать и до какой степени не высовываться, разумеется, не уточнялось…

Стемнело. Зажигались фонари и окна в окрестных домах, а морозец крепчал.

«Зайти, что ли, в „комок“, купить что-нибудь вкусненькое?.. — подумал Леша, уже направляясь к знакомому зданию, напоминавшему огромный посылочный ящик, поставленный на попа. — Чтобы Танька не слишком дулась…»

После закручивания гаек новым премьером снабжение лучше не стало, наоборот, перебои с отдельными видами продуктов питания, до этого стихийные, превратились в упорядоченные, но с введением в качестве параллельной валюты обеспеченного золотом червонца появились давно забытые коммерческие магазины, где за валюту или золотой рубль можно было купить, что душа пожелает из почти что докризисного ассортимента. Вообще, за червонцы избаловавшиеся ранее до крайности россияне теперь были готовы выполнять работу, которой полгода назад гнушались даже белые гастарбайтеры из Украины и прочих европейских стран СНГ.

«Перебьется! — решил он мстительно, припомнив недавние насмешки подруги над общей рыхлостью фигуры, происходящей, по ее мнению, от привычки вкусно и обильно покушать. — Пусть таскает из своего гастронома. Сама же хвалилась, что хозяин решил из него коммерческий сделать!»

Ограничившись покупкой литровой бутылки недешевой водки (как ни странно, со спиртным перебоев не было, словно власти как огня боялись затронуть последний ручеек российской стабильности), Мерзлин, отдыхая через каждые три этажа — не представать же перед хозяйкой запыхавшись, будто собачонкой бежал просить прощения, — поднялся на знакомый двенадцатый и решительно позвонил.

Открывшая дверь Татьяна против ожиданий совсем не зубоскалила, наоборот, выглядела бледной и даже немного испуганной. Она молча пустила парня в квартиру и отступила в глубь огромной полуосвещенной прихожей, нервно комкая в руках край длинного свитера.

«Ага! — обрадовался Леша, прикинув, что его сегодняшняя отлучка тянет на рекорд — пять часов. — Волнуется! Наверняка все окрестные больницы и морги обзвонила!..»

Лишь когда за спиной девушки появился темный силуэт широкоплечего мужчины, а за ним чувствовалось присутствие второго, Алексей понял, что бледность Татьяны вызвана вовсе не волнением за него…

— Гражданин Мерзлин? — полуутвердительно бросил первый мужчина. — Алексей Игоревич?

— Да… А в чем…

— Прошу вас не делать резких движений и не задавать вопросов. Вопросы здесь задаем мы.

Пакет с бутылкой выскользнул из вмиг ослабевшей руки и глухо брякнул о пол…

Замедление ощущалось словно сопротивление воды, а вскоре стало и заметно светлее, будто «форд» мчался навстречу рассвету. На самом деле он просто догонял закат предыдущего дня, въезжая из пятого июля в роковое четвертое.

Когда автомобиль подкатил к шлагбауму с безапелляционной надписью: «STOP! TRAVEL ONLY UNDER THE SPECIAL PASSINGS!», преграждающему съезд на асфальтированную трассу, уходящую куда-то в сосновый лес, стояла уже середина дня. Судя по тому, что рогатка охранялась двумя манекенами в касках и пятнистом камуфляже с автоматическими винтовками наперевес, Сергею было нужно именно туда.

«Вряд ли объект находится далеко, — справедливо решил он, выбираясь из-за руля, — лучше прогуляться пешком…»

Здесь время отсутствовало полностью, так как окружал путешественника совершенно неподвижный мир. Особенно пикантно смотрелась стайка зависших в воздухе лесных пичуг или отошедший за куст справить малую нужду солдат одного из постов, которых по дороге попалось еще немало. Парень будто опирался на сверкающую струю. Особенно замедляться Извеков не рисковал, поэтому полторы-две мили до мощных стальных ворот, ведущих в недра одного из поросших лесом холмов, пришлось пройти, как по дну моря, раздвигая всем телом пласты сгустившегося воздуха. Нужно ли упоминать, что никаких указателей или знаков, кроме многочисленных «STOP!» в сопровождении угрожающих надписей, он не встретил, что еще более укрепило его уверенность в правильно выбранном направлении.

«Если только военные объекты не понатыканы тут на каждом шагу, — думал Извеков, деликатно проскальзывая мимо очередного охранника — камуфляжного толстяка, откусывающего на ходу от огромного бутерброда; любое прикосновение грозило превратить хрупкого в остановившемся времени человека в груду осколков. — Вот будет прикол, если я по ошибке забреду на базу баллистических ракет! Интересно, а радиация в стоящем времени тоже не распространяется?»

Слава богу, вход был приоткрыт, поэтому Сергей проник внутрь святая святых американского оборонного комплекса относительно легко, всего лишь проломив по неосторожности толстенный стальной косяк и счастливо увернувшись от выходившего из освещенного туннеля пожилого военного.

«Ого! Вот понастроили!»

На хорошо асфальтированном шоссе, уходящем в глубь холма, «Банни Брэдли» могли свободно ехать в четыре ряда, ничуть не мешая друг другу. Каждые сто метров встречались бронированные будки, неприветливо взиравшие на пришельца узкими глазницами амбразур, за которыми пряталось, без сомнения, нечто очень скорострельное и крупнокалиберное. Под то и дело пересекавшими дорогу металлическими дырчатыми полосами, видимо, скрывались шипы, а из узких щелей свода любую секунду могли обрушиться герметичные переборки, наглухо отсекающие внутренние помещения от внешнего мира.

Для более надежной изоляции предназначались тяжеленные створки — целые стены, скользящие по дугам сверкающих рельсов, которых Сергей по пути насчитал аж пять. Вот это защита! Если захлопнуть их все, любой термоядерный взрыв снаружи, будь он хоть в чертову уйму мегатонн, показался бы легкой отрыжкой после литра-другого пивка.

То слева, то справа, прорезая бетонные стены, едва видимые из-под паутины разнообразных, разноцветных и разновеликих труб, кабелей и жгутов проводов, постоянно мелькали коридоры, зияющие освещенными или темными глубинами или закрытые металлическими воротами, но все они были не для Извекова. Не рискуя соваться в этот лабиринт, который легко мог запутать и более опытного, чем он, спелеолога, Сергей продолжал двигаться вперед по чуть наклонному асфальту, расчерченному цветными полосами, пунктирами и стрелками неведомых указателей, в подавляющем большинстве помеченных лишь невразумительными буквенно-цифровыми индексами. Скорее всего, именно он и вел к центру всего этого шедевра фортификационной мысли.