Мальчишка только не плясал от радости. Он снова и снова пожирал глазами скупые неровные строчки. С каждым прочтением Клаус все больше убеждал себя, что Сэру Коллоу стыдно, и что все письмо — одно сплошное «прости меня, пожалуйста». Самолюбие пухло, как на дрожжах. Шутка ли? Древний снизошел до простого смертного! Мальчишка глупо улыбался в пустоту.

Тут на глаза попались едва заметные полосы, выдавленные на конверте. Клаус распахнул дверь и промчался к столу.

— Эй! — прикрикнул Дэн, запихивая рубашку в брюки.

— Нужен ты мне, — отмахнулся тот.

Он схватил простой карандаш и промокашку. Клаус так неистово черкал, что грифель сломался. Основательно вымазав пальцы, мальчишка провел по конверту.

— Где этому учат? — Дэниэл с интересом заглянул приятелю через плечо.

— Не делай так больше. — Клауса передернуло. — Проявляй уважение.

Шут притих.

Неровные строчки все того же почерка. Коллоу явно писал впопыхах. Корявые слова плясали, то разбредаясь, то наползая друг на друга.

— Теперь смотри. Можно. — Клаус для верности зажег лампу. — Знаешь, кто автор?

— Знаю, — заверил Дэн. — Видно плохо.

— Лучше не будет, — отрезал мальчишка.

Они сгрудились у стола и уставились на конверт.

— Никс не …бес ни чай, — шептал Клаус. — Документов …гон. Не надейся, что я сам все разгребу, ко… При самых хороших раскла… сяца лечения со строгим каранти… Танглом обеспечены.

— Это клад, — присвистнул шут. — Начинается с «не балбесничай». Поверь моему опыту. Нам такое постоянно говорят.

— …нешься в… с … рущей панелью, оторву…

Мальчишек разобрал нервный смех.

— Как курица лапой, — посетовал Дэн.

— Не только. Тут что-то еще лежало между конвертом и тем листом, на котором он писал, — возразил Клаус. — След нечеткий. И так свезло.

— Идеи есть? — Своевременный вопрос.

— Лечение со строгим карантином я как-то раз на своей шкуре испытал, — задумчиво произнес мальчишка. — Про один провал дважды рассказывать желания нет. Ты тогда все равно под дверью подслушивал.

— Случай с парнем первокурсницы, — кивнул шут. — Значит, Баламута послали кого-то спасать? Как тебя?

— Или автор письма послал себя спасать Тангла. Оба варианта равновероятны.

— А в самом письме что? — поинтересовался Дэн.

— Не твое дело! — выпалил Клаус.

Он непроизвольно сгреб листок со стола и запихал в карман, но тут же опомнился.

— Ничего там особенного нет, — признался мальчишка. — Вот.

Дэн читал трепетно, как читают древний свиток. Письмо дрожало в его руках. Наконец дурак поднял глаза и… разревелся.

— Ты чего? — оторопел Клаус.

— А если он правда не вернется? Сгинет? — всхлипывал шут. — Как же так?

— Да ну тебя в пень! — возмутился тот. — Коллоу не какой-нибудь дядька с улицы. Это ж Древний, Мастер Тени. Жив до сих пор как-то! Не вой. Ты же мужик!

Слезы хлынули по физиономии Дэна с новой силой. Он одарил приятеля таким взглядом, от которого кровь похолодела.

— …нет. Нет, нет, нет, нет, нет!!! — Клаус протестующее замахал руками. — Только не говори мне…

— Высокая степень морфности, брат. — Улыбка получилась кривой.

— Я тебя не слушаю! — Мальчишка демонстративно заткнул уши. — Ля-ля-ля! Ля-ля!! Ля!!!

Несметное число чужих проблем, навалившихся разом, грозило проломить неприступную стену, отгораживавшую Клауса от внешнего мира. Содрать с мясом безразличную маску, намертво сросшуюся с душой.

Он чувствовал, как по некогда безупречной защите бегут трещины. «Единственный способ сохранить лицо — принять реальность», — зудело в голове. — «Это… чем бы оно ни оказалось, уже есть. Уже сказано. Засело занозой. Не обращать внимания не получится».

— Хорошо, — Клаус опустил руки и зажмурился. — Объяснись. Пока я не выдумал себе что-то совсем омерзительное.

— По крайней мере, честно. — Дэн утер нос рукавом. — Я — девчонка!

Похожее чувство Клаус испытал в тот момент, когда Митчелл дезертировал, оставив его один на один с гигантской кошкой. Как сквозная рана. Вроде и разозлился бы, а… поздно.

— Я не молчу, — закашлялся он. — Я в шоке.

— У меня была веская причина, — начал оправдываться антропоморф.

— Не сомневаюсь, — перебил Клаус. — А у меня будет инфаркт. Ты… когда превращаешься в кого-то… Это насколько все точно?

— Если «в кого-то», то копия идентичная. — Робкое признание окончательно повергло в ступор.

Мальчишка пошатнулся и нащупал стул. Желание убраться подальше наложилось на отвращение, бороться с которым мешал едкий стыд.

— Выдашь — покончу с собой.

— Вот надо ж было… — простонал Клаус. — Еще сомневался! Не оставляешь мне шансов, дурилка мелкая. Так глупо себя только девчонки ведут. Эмьюз жалко. Она считает, что ты в нее вроде как влюблен.

— Эмьюз в курсе. И Коллоу.

— А Бэн? — Мальчишка приоткрыл один глаз.

Вид поддельной внешности Дэна угнетал. Вот перед ним обычный парнишка, зареванный только. Воображение нарисовало черный экран с мигающей кроваво-красной надписью: «Перегрузка! Угроза взрыва!».

— Покончу с собой, — упрямо повторил антропоморф.

— Спасибо, понял. — Очень кстати очнулось чувство юмора. — У меня на спине таблички нет «Скажите ему всю правду»? Итак. Что Бэн? Он хоть нормальный?

— Девчонкой быть тоже нормально. — Дэн постепенно приходил в себя. — Бэн не догадывается. И, подозреваю, лучше ничего тут не менять. Я обманул Орден. Все мои документы — мусор. В них нет правды.

Клаус вдруг ощутил себя бесконечно старым и мудрым. Кто, как ни они с отцом умели «обманывать Орден». Если даже Коллоу спокойно взял в Связные парня, без задней мысли.

— Судьба, — протянул он. — Ты вот знала, что Флоранс Гейл — Тень? И лет ей… сотни две. А я знаю. Уже где-то час как.

— Значит, не я один вру друзьям. — Антропоморф полностью оправился и повеселел. — Шутники, между прочим, хранят тайны друг друга, как свои.

— Я пока не один из вас.

Разум очистился. Факты стройными рядами потянулись на прежние места. Бреши в броне стремительно затягивались. Когда правда выказывала желание оставаться ложью, Клаус предпочитал ей мешать.

— Это исправляется на раз. — Дэн звонко щелкнул пальцами. — Тащи перо и чернила!

Сириус честно предупреждал, что разделение сознаний приятным не будет. В считанные секунды Джулиус ощутил, как за его плечами выросли настоящие крылья, но в тот же момент их кто-то грубо вырвал. Хуже боли оказалось сосущее одиночество, заполнившее освободившееся пространство. Оставалось надеяться, что на приборах это никоим образом не отразилось, и Наблюдатели не заподозрили неладного.