Десять кругов ада! Я развернула его к себе лицом, заставив взглянуть в глаза.

– Если это касается Дарина, – сказала я. – То мне есть о чем волноваться. Это Мэйзен? Он передумал?

– Нет, – тон Кинана не слишком-то успокаивал. – Я так не думаю. Но он ведет себя… странно. Ничего не говорит об этой миссии. Прячет отчеты шпионов.

Я попыталась найти этому оправдание. Возможно, Мэйзен беспокоится, что миссия будет провалена. Когда я высказала свое предположение, Кинан покачал головой.

– Не только это. Я не могу утверждать, но, по-моему, он планирует что-то другое. Нечто большее. То, что не имеет к Дарину никакого отношения. Но как мы можем спасти Дарина и выполнить другую миссию? У нас попросту нет столько народу.

– Спроси его, – предложила я. – Ты – второй человек в команде, он тебе доверяет.

– А… – скривился Кинан. – Не совсем.

Он вышел из доверия? Но спросить я не успела. Караван прошел, и толпа хлынула вперед. В давке мой плащ сбился, и Кинан увидел шрам. Большой, воспаленный, безобразный. Я почувствовала себя жалкой. – Десять кругов ада! Что случилось?

– Комендант наказала меня несколько дней назад.

– Я не знал, Лайя. – Как только он посмотрел на шрам, от его отчужденности не осталось и следа. – Почему ты не сказала мне?

– А что бы это изменило?

Он взглянул на меня с удивлением.

– В любом случае, это мелочи по сравнению с тем, что могло бы быть. Иззи она выколола глаз. А видел бы ты, что она сотворила с лицом Кухарки. Оно все… – я передернула плечами. – Знаю, что он выглядит ужасно…

– Нет, – отчеканил он как приказ. – Не думай так. Он означает, что ты выдержала. Означает, что ты смелая.

Толпа обтекала меня с обеих сторон. Люди толкались локтями, недовольно ворчали на нас. Но все это исчезло, потому что Кинан взял мою руку, заглянул в глаза, затем посмотрел на губы и снова – в глаза. И взгляд его был настолько красноречив, что и слов не надо. Я заметила у него веснушку, ровную и круглую, в самом уголке рта. А когда он привлек меня к себе, все тело наполнилось теплом.

Но тут между нами протиснулся маринец в кожаных одеяниях и разбил объятия. Кинан коротко и печально улыбнулся. Затем быстро сжал мою ладонь, бросив:

– Скоро увидимся.

И растворился в толпе, а я поспешила назад, в Блэклиф. Если Иззи знает о потаенном ходе, у меня еще оставалось время, чтобы самой на него взглянуть. Ополчение освободит Дарина, и мой ад закончится. И больше никаких шрамов и порок, никакого страха и ужаса. А может быть, даже, мелькнула робкая мысль, у меня что-нибудь сложится с Кинаном.

Я нашла Иззи на заднем дворе, стирающей простыни у колонки.

– Я знаю только про тайную тропу, Лайя, – ответила она на мой вопрос. – И даже это не секрет. Просто этот путь очень опасен, поэтому им и не пользуются.

Я энергично качала воду из колонки, чтобы скрежет металла заглушал наши голоса. Иззи ошибается. Должна ошибаться.

– А что насчет туннелей? Или… Как думаешь, может, кто-нибудь из других рабов знает такой ход?

– Ты видела, как все было прошлой ночью. Мы прошли через туннели только благодаря Витуриусу. Что касается других рабов, то это очень рискованно. Некоторые из них шпионят для Коменданта.

Нет, нет, нет. Всего лишь несколько минут назад казалось, что у меня полно времени – целых восемь дней. А на деле вышло, что времени нет вообще. Иззи прополоскала простыню и подала мне. Я нетерпеливо развесила ее на веревке.

– Карта! Где-то должна быть карта этого места.

Тут лицо Иззи прояснилось.

– Может быть, – согласилась она. – В кабинете Коменданта…

– Единственное место, где вы сможете найти карту Блэклифа, – раздался внезапно хриплый голос, – это у Коменданта в голове. И я не думаю, что вам захочется там покопаться.

Я открыла рот, как рыба, когда Кухарка бесшумно, как и ее хозяйка, возникла из-за простыни, которую я только что развесила. Иззи подпрыгнула от неожиданности, но затем выпрямилась и скрестила руки на груди, немало меня удивив:

– Должно быть что-то, – сказала она старухе. – Как она может держать карту в голове? Должен быть источник ее знаний.

– Когда она стала Комендантом, – произнесла Кухарка. – Пророки дали ей карту и велели запомнить и сжечь. Так всегда происходило в Блэклифе. – Глядя на мое удивленное лицо, она фыркнула. – Когда я была помоложе и даже глупее, чем ты, то всюду прислушивалась и присматривалась. Сейчас моя голова набита бесполезной информацией, которая не принесет никому ничего хорошего.

– Но она не бесполезная, – возразила я. – Вы должны знать секретный ход в школу…

– Я не знаю. – Шрамы на ее лице отливали сине-багровым. – А если бы знала, то не сказала бы тебе.

– Мой брат в камере смертников в Центральной тюрьме. Его казнят через несколько дней, и если я не найду секретный путь в Блэклиф…

– Позволь мне задать тебе вопрос, девочка, – перебила Кухарка. – Это Ополчение сказало, что твой брат в тюрьме? Ополчение сказало, что его казнят, верно? Но откуда они это знают? И откуда ты знаешь, что они говорят правду? Твоего брата, возможно, уже нет в живых. А даже если он действительно в камере смертников, они никогда не вызволят его оттуда. Даже камни, которые ничего не видят и не слышат, это знают.

– Если бы он был мертв, они бы мне сказали. – Почему она не может просто помочь мне? – Я доверяю им, ясно? Я вынуждена доверять им. Кроме того, Мэйзен сказал, что у него есть план…

– Ба! – Кухарка усмехнулась. – В следующий раз, когда увидишь Мэйзена, спроси его где именно твой брат? В какой из камер Центральной тюрьмы? Спроси его, откуда он это знает и кто его шпионы. А еще спроси, как секретный ход в Блэклиф поможет ему взломать самую охраняемую тюрьму на юге. А когда он ответит, посмотрим, будешь ли ты и дальше доверять этому чертовому ублюдку.

– Кухарка, – обратилась к ней Иззи, но старуха отмахнулась от нее.

– Не начинай. Ты понятия не имеешь, во что лезешь. Единственная причина, почему я не сдала ее Коменданту, – женщина практически выплюнула это, – это ты. Поскольку не уверена, что эта рабыня не сдаст твое имя, чтобы смягчить гнев Коменданта.

– Иззи… – я посмотрела на свою подругу. – Не важно, что сделает Комендант, я никогда…

– Ты думаешь, вот располосовали тебе грудь, и ты теперь эксперт по боли? – фыркнула Кухарка. – Тебя когда-нибудь пытали, девочка? Привязывали к столу, пока раскаленные угли жгли твою глотку? Кромсали лицо тупым ножом, поливая раны соленой водой?

Я смотрела на нее с каменным лицом. Она знала ответ.

– Ты понятия не имеешь, предашь ли ты Иззи, – продолжила Кухарка, – потому что ты никогда не была на грани. У Коменданта была отличная школа в Кауфе. Если она станет допрашивать тебя, ты собственную мать предашь.