себя не топить, а рассказать под протокол все заново и честно.

— мне нужен врач — простонала Ирина.

— психиатр? Ох, и сказал бы я тебе, Ирка, по старой дружбе, да не могу — я при исполнении. — он постучал по своей рабочей форме, по плечу с погонами — не могу при них, а переодеться не успел. Ладно, ребята, уводите ее, а то мне тяжеловато себя в руках держать — с тоской добавил Саша.

Люди в черных пуленепробиваемых одеяниях стали выходить, прихватив с собой стонущую, кряхтящую и озлобленную Иру.

— ну, что, Настя, пошли чаем угостишь. — предложил за хозяйку Саша — и что покрепче нальешь. А то ж я тоже перенервничал. Думал — не успею.

— у меня вино и коньяк есть — напомнил Михаил.

— воо. Правильно. Все перенервничали. И вы мне все в красках нарисуете, и буквами расскажете.

— Саша, как ты здесь? — Настя опять попыталась правильно составить предложение, но у нее опять это не получалось.

Он достал свой телефон из нагрудного кармана, показал поближе Насте, потом Мите и Михаилу.

Настя пожала плечами. Она предложения плохо составляет, а соображать то тем более не может. Взглянула на мужчин, поняла, что она не одна такая — они тоже ничего не поняли. Саша махнул рукой и пояснил:

— Настя, я с тобой до сих пор по телефону разговариваю. Вернее после разговора мы должны были отключиться, но ты не отключила, а я услышал, как твоя гостья — он грустно пояснил — подруга школьная пришла к тебе тебя же убивать. Я ребят своих в боевую готовность, сам телефон на запись поставил и в дорогу. Теперь понятно?

— боле менее. — согласился Митя.

— а подробней за чашкой коньяка расскажу — пообещал Александр.

Напряжение отпустило, напала усталость. Хотелось всех выпроводить из дома и остаться с Митей наедине. Обнять его и так сидеть час, а может два. Но гости очень крепко обосновались на ее кухне.

— большие деньги рождают большие соблазны — уже хорошо повеселев, сделал итог Саша.

Михаил разлил еще по стопочке коньяка и подтвердил:

— похоже она шизофреничка.

— с чего ты взял? — поинтересовался Александр — ты доктор?

— я не доктор. Читал где-то, что шизофрения — это строительство воздушных замков. Вот ваша Ирина и построила эти воздушные замки. Она потеряла чувство реальности и настоящего. Выдумала себе возможность завладеть чужим имуществом, чужой семьей, чужими деньгами. Она перестала жить здесь (в настоящем времени) и сейчас. Ведь жить надо полной жизнью. Надо радоваться или грустить (лучше конечно радоваться), любить, ценить, уважать. А строить воздушные замки — это занятие шизофреника.

— вы прям философ — похвалил Саша — меня тоже иногда накрывают философские мысли.

— неужели это банальная зависть? — устало спросила Настя.

— банально — подтвердил Саша. — Зависть и жадность. Твоя семья богатая. Живешь, не в чем себе не отказываешь. Знаменитая. Если честно, мне еще в школе казалось, что она пытается с тобой соперничать. Вспомни: кто даст домашку списать? Конечно, Настя. Потому что Настя никогда не откажет. А Ирка, аж с соседнего ряда в тебя тетрадью швырнет, лишь бы ты из ее тетради стал переписывать. Это все мелочи, конечно, но в больной голове они могут перерасти в цунами. Это как на море, в спокойном море — маленькие волны, в шторм — большие, а в землетрясение — цунами. Уничтожающее все на своем пути. Это меня на философию потянуло. От коньяка опять философ родился. Но вернемся к нашим баранам. Ведь как только Ира увела Николая, как только стала с ним жить, то поняла, что весь бизнес держался на тебе. И денег, которые приносит его мойка, не хватит на благополучную безбедную жизнь. Она же не знала, что он без Насти настоящий ноль без палочки. А ей так хотелось такой же жизни как у тебя.

— она меня ненавидела.

— не обольщайся — она всех ненавидела — объяснил Саша — натура у нее такая — весь свет ненавидеть. А мстила она тебе. По всем правилам мести.

— правила мести — задумчиво подтвердил Михаил — вот это да.

«Месть — не лекарство, она не излечит раненое сердце. Это я на себе прочувствовал и доказал. Месть сама становится ядом для человека, если принимать ее без рецепта в больших дозах» — подумал Митя грустно.

Самое страшное, что он мог себе представить в гараже, закрывая Настю от прицела пистолета, он представил. Это был его сценарий мести человеку, который убил Зару. Но все повернулось против его любимой.

— а что на счет Алексея? — спросил Митя.

Саша строго погрозил пальцем и стукнул по столу кулаком.

— я на счет него вообще очень зол. Как? Как, скажи, можно было сбегать с гаражей? А если бы вас поймали? Как бы вы отвертелись? Сбега с места преступления, следы заметали. Ладно — чуть успокоившись и выплеснув пыл, продолжил он — Но мы его убийство докажем. Я думаю, Ирка, уже все рассказала. Я ведь ей сказал, что весь разговор записан и ей не отвертеться.

Митя наклонился к Насте и прошептал:

— Настя, я хотел тебе объяснить на счет «беременной жены». У меня нет жены и тем более беременной.

— я знаю. Я же у тебя спрашивала об этом. Ты мне сказал, что у тебя никого нет.

— ты не поверила Ирине? — удивился он.

— Я поверила тебе. Я сразу сложила два плюс два. Если была какая-то беременная женщина и выдавала себя за твою жену, значит, так надо было.

Митя поцеловал ее в макушку:

— она даже не беременная. У нее под футболкой подушечка была.

Настя улыбнулась и попросила:

— расскажи мне обязательно про этот концерт для Ирины.

— Обязательно — честно пообещал он и обнял Настю.

Уже провожая нежданных гостей и неожиданных спасателей, Настя поинтересовалась:

— как себя чувствует ваша девушка, Михаил?

— нормально. Человеку, который курит кальяны, дым от пожара, кажется невинным ароматом цветов — пошутил Михаил и серьезно добавил — Вы Цветика извините, она всегда так разговаривает, как будто только из тюрьмы откинулась с третьей судимостью. Но я люблю ее такою. С придурью.

— ну, что вы, Михаил? Это не придурь. Это изюминка — деликатно поправила Настя.

— точно — осенило Михаила — именно за эту при… изюминку я ее люблю.

* * *

Прошло время — чуть меньше года.

Вот это настоящее Счастье…

Лежать в постели с любимым человеком, через открытое окно слушать прибой Черного моря, а на часах…

… а на часах медовый месяц.

Димочка еще спал. Настя лежала под тонкой