А потом она сказала, что я больше не могу называть его “папа”, а должна говорить “папа Джей”, как все остальные.

— Это мир мужчин, — сказала Эбигейл Гловер, откинув голову назад, — а такие женщины, как Мазу, знают, где власть, и играют в игру, хотят, чтобы мужчины были довольны, и тогда мужчины позволяют им иметь немного власти. Она заставляла всех девушек делать… то, что ей не приходилось делать. Она это делала. Она была там, — Эбигейл поднял одну руку горизонтально, как можно выше, — а мы были там, внизу, — сказала она, указывая на пол. Она топтала всех нас, чтобы стать чертовой королевой.

— А к собственной дочери она относилась по-другому? — спросил Страйк.

— О, да, — сказала Эбигейл, делая еще один глоток вина. — Дайю была избалованной девчонкой, но это не значит… то, что с ней произошло… Это было чертовски ужасно. Она раздражала, но я тоже была расстроена. Мазу не думала, что я была расстроена, но мне было не все равно. Все вернулось, то, что случилось с мамой, и все остальное. Я, блядь, наелась морем, — пробормотала Эбигейл. — Даже “Пиратов Карибского моря” не могу смотреть.

— Можно ли вернуться к тому, что случилось с Дайю? — спросил Страйк. — Я пойму, если ты не захочешь.

— Мы можем, если хочешь, — сказала Эбигейл, — но я была на ферме, когда это случилось, поэтому не могу многое тебе рассказать.

Ее голос теперь был гораздо свободнее. Страйк догадался, что она ничего не ела между спортзалом и пабом: вино явно сказывалось, хотя она и была крупной.

— Ты помнишь девушку, которая взяла Дайю на пляж в то утро?

— Помню, что она была блондинкой, чуть старше меня, но сейчас я бы не смогла выделить ее из толпы. У тебя не было друзей, ты не должен был сближаться с людьми. Это называлось “материальное обладание” или как-то так. Иногда люди пытались подлизаться ко мне, потому что я была дочерью своего отца, но вскоре они понимали, что это ничего не значит. Если я за кого-нибудь замолвлю слово, Мазу, скорее всего, позаботится о том, чтобы его наказали.

— Значит, ты не знаешь, где сейчас находится Шери Гиттинс?

— Так ее звали, да? Кажется, Шерил. Нет, я не знаю, где кто из них.

— Я слышал, — сказал Страйк, — что Шери выехала на грузовике с фермы Чепмена мимо тебя и еще двух человек в то утро, когда утонула Дайю.

— Черт возьми, ты это знаешь? — сказал Эбигейл, выглядя скорее расстроенной, чем впечатленной

— Моя напарница брала интервью у Шейлы Кеннетт.

— Черт побери, неужели старая Шейла еще жива? Я думала, она уже давно умерла. Да, я, парень по имени Пол и муж Шейлы были на раннем дежурстве — надо было кормить скот, собирать яйца и готовить завтрак. Мимо нас в фургоне проехали девчонка Шери и Дайю, они ехали на овощной базар. Дайю помахала нам рукой. Мы удивились, но решили, что она получила разрешение на поездку. Она могла делать много всего, что не делали остальные дети.

— А когда ты узнала, что она утонула?

— Ближе к обеду. Мазу уже взбесилась, узнав, что Дайю уехала с Шери, а мы были в дерьме, те, кто видел, как они проехали мимо, и не остановили их.

— Твой отец был расстроен?

— О, да. Я помню, как он плакал, обнимая Мазу.

— Он плакал?

— О, да, — мрачно сказала Эбигейл. — Он может включать водопровод, как ни один мужчина, которого ты когда-либо встречал… Но я не думаю, что Дайю ему сильно нравилась, правда. Она не была его, а мужчины никогда не чувствуют того же к чужим детям, не так ли? У нас на работе есть один парень, он так говорит о своей пасынке…

— Я слышал, что вы все были наказаны — Шери и те трое, кто видел проезжавший мимо грузовик?

— Да, — сказал Эбигейл. — Мы были.

— Шейла до сих пор очень расстроена тем, что ее муж был наказан. Она считает, что все, что с ним сделали, способствовало ухудшению его здоровья.

— Это бы, черт возьми, не помогло! — сказал Эбигейл срывающимся голосом. — Шейла рассказала твоей напарнице, что с нами произошло, не так ли?

— Нет, — сказал Страйк, решив, что лучше не врать.

— Ну, если Шейла молчит, то и я не буду, — сказала Эбигейл. — Именно этого от меня и добивался тот парень Пирбрайт. Выяснить все гряз… все грязные, мать их, подробности. Я не собираюсь снова все это раскапывать, чтобы люди могли представить меня в этом гребаном… забудь об этом.

Голос Эбигейл теперь звучал очень невнятно. Страйк, который не терял надежды, что ему еще удастся узнать подробности постигшего ее наказания, перевернул свежую страницу в своем блокноте и сказал:

— Я слышал, что Шери много времени проводила с Дайю.

— Мазу часто подсаживала Дайю на девушек постарше, да.

— Ты присутствовала на дознании по делу о смерти Дайю?

— Да. Брайан к тому времени уже умер, бедный ублюдок, но я и Пол должны были дать показания, потому что видели, как они проезжали в фургоне. Я слышала, Шерил сбежала после того, как все закончилось, — не вини ее. Мазу позволила ей оставаться в живых так долго из-за дознания. Когда все закончилось, у нее было свободное время.

— Ты используешь эти слова как фигуру речи?

— Нет, я говорю серьезно. Мазу убила бы ее. Или заставила ее убить себя.

— Как бы она это сделала?

— Ты бы понял, если бы познакомился с ней, — пробормотала Эбигейл.

— Она заставляла тебя что-то делать? Я имею в виду, причинять себе боль?

— Все время, блядь.

— Разве твой отец не вмешался?

— Я перестала ходить к нему и разговаривать с ним обо всем этом. Нет смысла. Был один раз, в Откровении…

— Что это?

— Нужно было говорить то, чего стыдишься, и очищаться. Так вот, одна девочка сказала, что она мастурбирует, и я рассмеялась. Мне было лет двенадцать или около того. Мазу заставила меня биться головой о стену храма, пока я не получила контузию.

— Что было бы, если бы ты отказалась?

— Кое-что похуже, — сказал Эбигейл. — Всегда лучше принимать первое предложение.

Она смотрела на Страйка со странной смесью пренебрежения и защиты.

— Вот такую фигню Патрик хочет, чтобы я написала в своей книге. Рассказать всему миру, что со мной обращались как с дерьмом, чтобы такие люди, как долбаный Баз, могли бросить мне это в лицо.

— Я не собираюсь предавать все это огласке, — заверил ее Страйк. — Я просто ищу подтверждение — или нет — того, что Пирбрайт сказал моему клиенту.

— Ну выкладывай тогда.