рукой по волосам. — Рано или поздно, нам бы все равно пришлось поговорить об этом, но я и подумать не мог, что все выйдет таким образом.

Я закусываю губу и отвожу взгляд. О том, что Макс был зависим знаю только я и я сама же поклялась, что буду хранить его секрет несмотря ни на что. В те дни, Макс упал на самое дно и не хотел подниматься, когда я умоляла его остановиться. Он ранил словами не хуже меня и стал тем, кого мы оба надеемся больше не увидим. Но он смог выбраться и побороть своих демонов. В отличие от меня.

Мы садимся на диван, и я подбираю под себя ноги. Взгляд друга смягчается, но я понимаю, что он действительно все еще зол на меня. Не могу его винить за это.

— Ты так и не переставала ей платить? — он не сводит с меня пристального взгляда голубых глаз.

— Я хотела, чтобы она держалась от меня подальше.

— Как мы видим, твоя тактика не сработала, — сухо замечает он. — Надеюсь больше ты не собираешься этого делать?

Я машу головой.

— Она узнала, что родители переезжают к нам и поняла, что рыбка сорвалась с крючка.

— Что еще она говорила?

Я смотрю на свои татуировки и поворачиваюсь руки так, чтобы он мог их видеть.

— Что я испортила себя этим, — киваю на рисунки на теле. — И что я сама во всем виновата.

— Ты же знаешь, что это не так, — в его голосе столько уверенности и жесткости, что мне остается только кивнуть. Хотя сама начинаю в этом сомневаться.

Макс протягивает руку и, взяв меня за подбородок, приподнимает мою голову.

— Ты не виновата, слышишь меня? Если понадобится, я буду говорить тебе эти слова до тех пор, пока ты сама это не уяснишь. В том, что произошло, виновата только твоя мать и этот мерзавец. Но не ты.

Он заключает меня в объятия, и я утыкаюсь носом в его шею.

Я больше никогда не потеряю его. Даже если мне придется повторять эти проклятые слова каждую минуту жизни.

* * *

Нажимаю на звонок и нервно переминаюсь с ноги на ногу. После того, как мы еще некоторое время поговорили с Максом и решили дела в клубе, я отправилась к Полине. Каждого из них я ударила в самое больное место. И самой преданной и доброй девушке на свете, досталось больше всех. Я без раздумий ударила ее в самое сердце и вырвала его с корнем. Поэтому я даже не удивлюсь, если Полина решит вычеркнуть меня из своей жизни.

Но она открывает. Подруга стоит передо мной в своей депрессивной пижаме с принтом сумасшедшего кролика с морковкой в зубах, которую я в шутку подарила ей на один из праздников. По ее словам, такие кошмарные вещи надо надевать в самые жуткие дни. Глаза Поли опухли от слез, волосы собраны в растрепанный пучок, а на ногах пушистые тапочки с щенком.

Видимо один из них настал.

— Я облажалась, — выдаю я и самой от себя хочется закатить глаза.

Полина вскидывает бровь.

Я протягиваю ей пакет с ее любимым белым шоколадом, за который она готова душу продать. Она игнорирует лакомство.

— Если ты прогонишь меня, то я все пойму и, наверное, оставлю тебя на какое-то время в покое, — бормочу я, переминаясь с ноги на ногу. — Но я не откажусь от попыток вернуть нашу дружбу несмотря на то, что ты наверняка считаешь меня последней стервой…

Я не успеваю договорить потому что Полина сокращает злосчастные сантиметры между нами и, всхлипнув, крепко обнимает меня.

Провожу рукой по ее спине и обнимаю подругу в ответ.

— Прости меня. Я не имела права так говорить, — к глазам подступают слезы.

Я так виновата перед ней.

Полина ничего не отвечает только крепче обнимает и плачет.

— Шоколад ты не получишь, — она шмыгает носом.

— Я даже не надеялась. У меня между прочим еще кое-что есть, — открываю сумку и достаю диск с ее любимым фильмом «Грязные танцы».

Она выхватывает пластиковую коробочку из моих рук и прижимает груди. Мы заходим в квартиру, и я закрываю дверь.

— Ты основательно подготовилась и пошла на крайние меры. Кто сможет устоять перед Патриком Суэйзи?

— А перед подругой, которой искренне жаль, что она вела себя как последняя дрянь?

Подбородок Полины дрожит, но она заставляет себя улыбнуться.

— Только если она будет смотреть со мной любимый фильм и пообещает воздержаться от едких комментариев на моих любимых сценах.

Подношу руку ко рту и делаю вид, что закрываю его на замок.

Мы проходим на кухню и Поля включает чайник, а затем выкладывает на тарелку любимое лакомство и с озорной улыбкой, закидывает себе одну конфету в рот.

Меня снова накрывает чувство стыда. Я не заслуживаю таких людей, как Макс и Полина. В наше время дружба — настолько редкое явление, что ей нельзя раскидываться и пренебрегать. Если в твоей жизни появляются люди, готовые быть рядом с тобой несмотря на твое дерьмовое поведение и которые все же делятся любимым шоколадом, надо хвататься за них и держать изо всех сил. Надо уважать и ценить их, потому что в один прекрасный миг им просто надоест быть подушкой для битья, и они уйдут.

А что такое человек без тех, с кем можно смеяться и в радости, и в горе? Кто может накричать на тебя, а затем обнять до сбитого дыхания? Кем станет человек, если останется один?

Я больше не собираюсь так рисковать.

Полина ставит передо мной две кружки, закидывает пакетики с зеленым чаем, наверняка, чтобы успокоить нервы и наливает кипяток.

— Как Аня? — нарушаю я наше молчание.

— Лучше всех. Сегодня она проснулась за пятнадцать минут до будильника и заявила, что обязана пойти в сад в платье принцессы.

Я смеюсь.

— Дай угадаю, новый мультфильм?

Усмехнувшись, Полина садится напротив меня и подпирает рукой подбородок.

— Если бы. Всему виной мальчик.

От удивления я открываю рот.

— Серьезно?

— Ага. Первая любовь и все, что к ней прилагается. Твоя крестница настроена очень серьезно.

В этом я даже не сомневаюсь. Если этой крошке что-то пришло в голову, то она не отступит от своего.

И все же, несмотря на мою любовь к белокурому торнадо, я здесь совершенно за другим.

— Полина…

— Нет, — обрывает меня подруга. — Я знаю, что ты хочешь извиниться и я прощаю тебя. Я, конечно, все еще зла, но не собираюсь зацикливаться на этом. Лучше скажи мне, что на тебя