Впрочем, это не помешало одному из подручных Баргозо подобрать его и отнести хозяину, а другому продолжить слежку.

Лучшим средством для памяти, вопреки рекомендациям докторов и алхимиков, является золото, приложенное к внутренней поверхности ладони во время рукопожатия. Вместе с памятью улучшается характер, человек молодеет, сверкая улыбкой вместо мрачной гримасы недоверия. Воистину, чудодейственное средство — наверное, потому такое дорогое.

Итогом четырех часов кружения по городу, двух драк в портовом квартале и небольшой погони за излишне шустрым воришкой, стало согласие старых знакомых «помочь по старой памяти». Обошлось мне их радушие далеко не дешево — если судить по старым для меня меркам. Выигранные деньги удерживали от порыва меланхолии и приятно грели сердце через ткань рубашки — сегодня такие траты я мог себе позволить.

Зато в условленный час вокзальная и портовая публика буквально хлынет в кварталы знати, изображая шумную свадьбу-похороны-карнавал, намертво парализовав всякое движение. Их, понятное дело, разгонят, а особо буйных растащат в застенки, но любую погоню — будь она на лошадях, паромобилях или каретах — толпа отсечёт надежно. Мы же вовремя бросим карету и будем двигаться пешком по заранее подготовленному маршруту. Осталось только выяснить дату церемонии и заблаговременно предупредить «друзей».

В доме няни меня поджидала еще одна житейская мудрость — вредно медлить с добрыми вестями. Письмо от Джейн оказалось быстрее меня, уже было прочитано коллективом из двух стариков и знатно отпраздновано. И если Томас смотрелся вполне бодро, то Виктор вовсе не реагировал на мир, бездумно улыбаясь занавескам на окне кабинета, сидя в окружении пустых коньячных бутылок.

— С ним все нормально? — Я обошел полукругом отрешенно-счастливую фигуру Виктора и тщетно попытался поймать его взгляд.

— Лучше не бывает, — уверенно подтвердили мне.

— А он, случайно, не того? От радости-то? — На всякий случай, щелкнул его по-носу и резко провел рукой рядом с глазами.

— Хватит издеваться на старым, — одернул Томас. — Отойдет. Я его в последний раз таким видел, когда сын родился. Все будет хорошо.

— У меня к нему дело было, — пояснил и присел напротив отчима. — Чувствую, не получится сегодня беседы. Завтра зайду.

— Что хотел? — Сосредоточился Баргозо.

— У вас это дорого будет, — с сомнением ответил я, но все же решился озвучить задумку. — Помните тот кинжал, с магической начинкой? Нет-нет, мне он не нужен. Наоборот — хотел узнать, не попадалось ли Виктору что-нибудь защитное, той же эпохи. Он ведь коллекционер, мало ли.

Томас задумался и тоже замер, гипнотизируя одну точку.

— Они для магов, не для простых людей.

— А как же нож?

— С оружием все просто, с ножами, патронами, бомбами — любой человек сможет воспользоваться. Не мудрено, во все времена любили воевать чужими руками. Магам же эти костыли не нужны.

Я промолчал про найденный клинок и заинтересованно ждал продолжения, вернее — оглашения цены. Как хороший купец, Баргозо показывал, насколько редок и полезен товар.

— С защитой ведь какое дело — простой человечек ее оденет и на господина пойдет. Такого допустить никак нельзя. Магов, понятное дело, и раньше было невеликое число — оттого вещь штучная, диковинная. Сам понимаешь, с каждым годом их больше не становится, наоборот — теряют, ломают, похищают, а наши мастера только руками разводят, не в силах повторить древнее чудо.

— Сколько? — Не удержался я, прикинув, что вести свой монолог он может долго.

— Дорого. Артефакты всегда дороги, а тут еще вещь специально для магов, для сохранения их жизни и здоровья — да любой ныне здравствующий маг за нее любые деньги отдаст. Знаешь ведь, люди они богатые, но смерти каждый боится.

— Так отчего не продали? — Скептически буркнул я, чувствуя, что надо ждать отрезвления Виктора, а не этого мошенника слушать.

— Приметная больно вещица. Медальон с дарственной гравировкой — мои мастера посмотрели и трогать отказались. Сломать боятся. — Неохотно ответил Томас. — Границы откроют — отправится на юг. Там и продадут.

— Не уберегла прошлого хозяина? — Догадался я. Вещица явно с тела снята.

— Да не то, чтобы. Он ее снял, перед тем, как в постель к любовнице нырнуть. Тут-то обоих, вместе с домом, и накрыло Водной Плетью. — Пояснил Баргозо. — И ведь неприятно то как — мы тут совершенно не при чем, это дом Волка нынче лютует, отправляя своих магов к Зверю. Медальон люди в обломках нашли.

— Но подумают все равно на вас, — кивнул я. — Стоит только предложить кому.

— Догадливый, — буркнул Виктор. — В общем, не продам я тебе его, денег не хватит. Но в аренду дать могу.

— А если я его потеряю?

— А ты не теряй, — недобро оскалился Баргозо.

Уточнять смысла не было — как день ясно, что в случае утери простым «извините» тут не отделаться. С другой стороны, потерять мы его можем исключительно вместе с жизнью, а мертвым даже извиняться не придется.

— Сколько?

— Говорят, ты в казино банк сорвал? — Сменил он оскал на добрую улыбочку. Даже не знаю, что опаснее.

— Уже успел изрядно потратить. — Урезонил я, понимая, что отчим нацелился на всю сумму. — Предлагаю тысячу золотом за двадцать четыре часа. — Определил я цену, которую готов потратить.

— А и договорились, — как-то легко махнул рукой Томас.

Где-то я явно просчитался.

— Вот тебе в качестве бонуса. — Он достал пухлый конверт из стола и перекинул ко мне.

На бежевой бумаге были аккуратно выведены мои имя и фамилия, отправителем значилась некая нотариальная контора. Сам конверт был распечатан и слегка подмочен с одного уголка. Я с любопытством достал листки и некоторое время недоуменно перебирал абсолютно пустые страницы.

— Это что?

— Человечек тебя видеть хотел, вот этим вот конвертом размахивал. Его, понятное дело, не пустили — так он конверт выбросил и к зданию стражи поехал. Мои люди его ждать не стали — уж больно место там неуютное. Но не это самое интересное!

Я отложил «пустышку» в сторону и вопросительно посмотрел на Баргозо.

— Мои люди поспрашивали. Так вот, тебя уже неделю ищут. Представляются родней, курьерами, рекрутерами, стражей. Вьются вокруг сгоревшего квартала, словно им медом намазано. Даже внутрь сунулись, да твой офицер за шкирку выставил. Ты же никому не говорил, куда уходишь?

— Нет, конечно, — возмутился я.

Вся задумка с академией некогда казалась мне уловкой, чтобы избежать внимания жадных до чужого коллег по цеху. Может, они и ищут? Я озвучил свое предположение.

— Сомневаюсь. Подход у сыскарей основательный, деликатный. Чувствуется подготовка, организация. Так что посматривай за своей спиной.