Она выставила ногу, опустила ее на пол. Потом другую, еще шаг. Правую руку с пистолетом Кэкстон вытянула вперед и поводила стволом в пустом пространстве. Дверь все еще была открыта. Это… это было хорошо. Она слегка повернулась и начала проскальзывать в проем.

Внезапно холодные руки опустились ей на плечи и потащили назад. Она в ужасе закричала, когда вампир швырнул ее в воздух. Она полетела в темноту, чувствуя, как проносятся под ней ряды кресел, колотя руками и ногами, пытаясь найти что-нибудь, за что можно зацепиться.

Приземлилась она животом на кучу гробов и немедленно прекратила кричать. Весь воздух из легких вышел, словно ее ударила огромная рука. Живот сводило болью, а ноги, судя по ощущениям, были сломаны.

В отчаянии, в панике, она перекатилась на спину и посветила фонарем туда, откуда она упала: назад, на верхний ярус амфитеатра. Вампир был там, он мчался к ней, воздев руки, будто собирался прыгнуть на нее сверху. Лора вскинула правую руку, но обнаружила, что та пуста — во время падения «беретта» выпала. Лора автоматически вскинула руку к лицу, хотя прекрасно знала: рука не защитит ее от вампира. Она ждала, когда кончится это бесконечное мгновение, когда он прыгнет на нее, убьет, ждала, не чувствуя ничего, кроме страха, все ждала… ждала…

И тут сверху она услышала удивленный рев. Потом звук, похожий на разрывающуюся кожу. Вампир взревел, но все еще не набрасывался на нее, и она все еще была жива. Кэкстон рискнула взглянуть в ту сторону.

Наверху, в проходе, за самым дальним рядом кресел, вампир бешено размахивал руками. Выглядело это так, словно он звал ее на помощь.

Его грудная клетка была разорвана. Кожа свисала лоскутами с выпирающих ребер, которые блестели от запекшейся крови. Лора посветила фонарем прямо ему в грудную полость и увидела, что его сердце вырвано. Она не понимала, как это случилось.

Вампир свалился с мяукающим звуком, показавшимся Кэкстон едва ли не жалобным.

И ни следа той силы или того существа, которое уничтожило его.

Я так изменился. Отчего-то все это кажется неправильным, даже перо, которое я держу своей новой белой рукой. Перо — инструмент живых, а я оставил жизнь у себя за спиной. Сегодня ночью мы отдыхаем, хоть это и неприятно, и неожиданно. Завтра наверняка мы станем свободны. Здесь тихо, хотя, говорят, яростная битва шла весь день. Я спал и ничего не слышал. Сейчас я чувствую запах дыма.

Сердце просит выйти в ночь, сражаться, снова служить. Я обрел новую силу, хотя и думал, что это невозможно, — силу тела и силу разума. Я теперь замечаю призраков, Билл, повсюду возле себя, но они не пугают меня. Как и я, они прошли долиной слез, и мы теперь вроде как товарищи…

Одна из сил, которой я теперь обладаю, это сила превращать мертвых в не-мертвых. Точно также, как это сотворили с тобой. Но я не буду этого делать. Да, если даже мне прикажут. Я не смогу вынести вид порванных лиц и изломанных тел, таких, как твое.

Но больше я не обещаю никакого милосердия ни единому человеку, которого я встречу.

Завтра будет кровь. Прежде я не знал, что стану мечтать о ней, о ее количестве, о ее вкусе.

Письмо Алвы Гриста (неотправленное)

Все было кончено. В один миг. Кэкстон снова была одна и жива. Она лежала на груде сломанного дерева, которое прежде было гробом какого-то вампира.

Она понятия не имела, был Глауэр еще в зале или нет. В поисках его она осветила углы фонариком, но ничего не нашла.

Она полежала немного, хотя лежать было очень неудобно, но шевелиться не хотелось. Тело бунтовало каждый раз, когда она двигала рукой или ногой или даже слишком резко вращала глазами. Наверное, я умираю, подумала Кэкстон. Падение на груду гробов было болезненным… очень… и, скорей всего, у нее были повреждены внутренние органы. Возможно, она получила прокол легкого или кровоизлияние в мозг и могла истечь кровью, если попытается сесть.

«Ты в порядке», — уверяла она себя.

Именно так сказал бы Аркли. Он бы даже не потрудился взглянуть на нее. В мире Аркли, если ты был в состоянии подняться, значит, ты мог продолжать схватку. И если у тебя не хлестала кровь из главной артерии и ты не видел осложненного перелома собственного бедра, значит, ты был в состоянии встать.

Кэкстон медленно села, решив насладиться хотя бы еще парой секунд без непосредственной угрозы смерти. Стряхнула с плечей щепки и пыль, потом оперлась на ладони и колени, перекатилась и встала. У нее болело все, но ни переломов, ни даже растяжений не было. Она устала сверх всякой меры, но адреналин поможет продержаться еще некоторое время.

Она одна, в темноте, кругом враги… но по сравнению с болью все это слишком абстрактно, чтобы задумываться об этом.

Она посветила фонариком на пол, отыскала свою «беретту». На вид пистолет был в порядке. Лора проверила обойму и нашла в ней четыре пули. В кармане куртки у нее была запасная обойма. Патрульная винтовка лежала рядом на полу. В ее обойме было шесть патронов, больших, пятидесятого калибра, пуль, способных пробить блок автомобильных цилиндров. Эти шесть пуль были последние.

Вначале у нее были две световые гранаты, но их она уже использовала. У нее был баллончик перцового газа, большой, на четыре унции, — полицейская модель, но Лора, честно говоря, никогда не пробовала прыснуть им на вампира, ибо не знала, подействует ли он. Она не знала, сможет ли он вообще хоть как-то обезвредить вампира.

Что ей делать дальше, она не представляла.

И тут ей пришел в голову ответ, хоть она и не была уверена, стоит ли ему доверять. Над одной из аварийных дверей загорелся красный знак. Там было написано «Выход», и, когда она посмотрела на него, в глазах у Кэкстон зарябило.

Лора и раньше велась на их уловки. Она понимала, что единственно разумным было бы запереться в контрольной кабине и ждать до утра. Но она также знала, что так нельзя, не сейчас, когда у нее еще оставалось много работы.

Она подошла к двери с надписью «Выход». Красная гудящая лампа осветила весь зал, и, как только глаза Лоры привыкли к ее демоническому свету, она огляделась по сторонам. Глауэра нигде не было: ни в креслах, ни внизу, около карты, ни в темных закоулках. Она пару раз выкрикнула его имя, но ответа не дождалась. Поэтому Лора повернулась к выходу и положила руку на рычаг-толкатель.

Коридор за дверью был совершенно темным, но в дальнем его конце горел свет. Лора медленно двинулась вперед, пытаясь не создавать много шума. Она понимала: там могло быть все, что угодно. Приблизившись к источнику света, она увидела, что это еще одна надпись «Выход», горящая красным светом. Она двинулась туда, стараясь не торопиться, и на всякий случай подняла винтовку.

Лампа светила ровно, без мигания. Никакого другого освещения не было. Она наполняла коридор розоватым свечением, которое почти не рассеивало тени в углах.