Шелли нагрузила Тори работой, которую раньше выполнял Рон. Прополка, кормление животных, уборка на кухне – все, чем он занимался, свалилось теперь на нее. Вообще все. И еще надо было удовлетворять причудливым стандартам матери.

– Жаль, что Рона тут нет, – повторяла Шелли, обращаясь к дочери. – Он справлялся куда лучше, чем ты.

Когда Тори как-то раз недостаточно хорошо убрала в собачьем вольере, чтобы угодить Шелли, та велела ей забраться внутрь и заперла за ней дверцу.

– Надеюсь, это тебя научит! Как тебе на месте твоей любимой собачки? Ты, безмозглая дрянь! Думаешь, собаке нравится валяться в своем дерьме? Тебе вот нравится? В дерьме! В дерьме! Черт, какая же ты ленивая, Тори!

Тори смотрела на мать через проволочную загородку вольера. Ей начинало казаться, что она заслуживает наказания. Может, она и правда плохо справилась с работой? Мать говорила так уверенно!

– Прости меня, мам!

Шелли взяла шланг и лила в вольер воду, пока Тори не вымокла до костей и не перемазалась размокшими собачьими экскрементами.

– От тебя никакого толку!

Внезапно случилось нечто неожиданное. Сэми была очень удивлена и обрадована, когда Шелли ни с того ни с сего позвонила ей сказать, что решила позволить ее младшей сестре, Тори, поехать в Сиэтл и пожить у нее несколько дней. Впервые в жизни.

Втроем они встретились за обедом в «Оливковой роще» в Олимпии – самом удобном месте на полпути из Реймонда в Сиэтл. Сэми сразу обратила внимание, что у матери проблемы с правой рукой. Она сильно распухла. Большой палец был раза в два больше обычного и выглядел так, будто выскочил из сустава.

– Тебе надо в больницу, – сказала Сэми.

Шелли в ответ только пожала плечами.

– Да брось ты, Сэми. Я в полном порядке.

Но это было не так. Во время обеда Шелли постоянно грубила персоналу. Находилась на грани срыва. Она плохо выглядела: раньше мать гордилась своей внешностью, но теперь набрала вес и явилась растрепанная. Похоже, у нее выпало несколько зубов.

«Она была похожа на сумасшедшую, – вспоминала Сэми. – Суетилась, вскакивала с места. Что-то явно произошло».

По пути в Сиэтл Сэми объявила сестренке, что приготовила для нее два сюрприза.

– Сегодня пойдешь со мной впервые пробовать суши. Я заказала столик в «Бенто» в Гринвуде.

Тори скривилась.

– Я не уверена, – ответила она.

Сэми широко улыбнулась.

– Тебе понравится.

– А какой второй сюрприз?

– Завтра мы повидаемся с Никки.

Тори тут же охватила паника. Она не только боялась впервые встретиться с сестрой после семи лет разлуки, но и не хотела нарушать приказ матери. Шелли годами говорила ей, какая Никки злая, эгоистичная и думает только о себе. Что она худшая сестра на свете.

– Нет. Я не хочу встречаться с ней.

– Она любит тебя, – сказала Сэми. – Ты же это знаешь, правда?

Но Тори не знала.

– Наверное, – кивнула она. – Но я не хочу рассказывать маме.

Сэми снова улыбнулась.

– Мы в любом случае повидаемся с ней.

Суши оказались так себе. Тори кое-как доела ролл «Калифорния», но остальное не стала и пробовать. В душе у нее царил полный хаос. Ночью девочка долго не могла заснуть, так сильно она волновалась насчет предстоящей встречи с Никки. Что если я ей не понравлюсь? Никки оказала на Тори огромное влияние – она заботилась о ней, играла. А потом пфф! Старшая сестра испарилась, и мать стала ей внушать, что хуже той нет на свете. Тори понятия не имела, что Сэми с Никки общались все эти годы.

Однако перспектива увидеться с Никки была не единственной причиной, по которой Тори в ту ночь не могла заснуть. Она беспокоилась, что происходит с Роном дома. Думала об этом весь их обед в «Оливковой роще», пока мать лгала Сэми, что он переехал то ли в Уинлок, то ли в Уинтроп или в Такому. Она знала, что Рон слишком слаб, чтобы куда-то ехать. Ему обязательно нужно в госпиталь.

Может, надеялась она, мать его туда отвезет.

Когда сестры Нотек все втроем собрались в морском ресторане «Дьюк» на Лейк-Юнион в Сиэтле, Тори показалось, что Никки – самая восхитительная женщина, с которой ей приходилось встречаться. Ей уже исполнилось двадцать восемь, она стала совсем взрослой. Она была очень красивая. Элегантная. И пахла просто чудесно.

Впоследствии Тори говорила, что встреча с сестрой после стольких лет разлуки стала для нее важнейшим событием в жизни. Несмотря на то, что все это время мать бомбардировала ее разной ложью, чтобы оградить от контактов с Никки, в тот момент Тори поняла, что всем сердцем скучала по ней.

– Ты такая красивая! – сказала она сестре.

– И ты тоже.

Сэми свела их вместе. Она была средняя – промежуточное звено, поддерживавшее связи по обе стороны баррикад.

Во время того обеда никто из них не заговаривал о том, как поступала с ними мать. Как она полностью подавила отца. Все трое наслаждались моментом воссоединения.

– Запомни, Тори, – сказала ей Сэми, – нам лучше не рассказывать маме об этом. Пусть обед с Никки останется между нами. Ты поняла?

Тори согласилась, хотя проще было сказать, чем сделать. Их мать прекрасно умела выведывать то, что они предпочли бы сохранить в тайне. Для Шелли Нотек не существовало секретов.

Кроме ее собственных.

В июле 2003 года, в два часа ночи у Дэйва на Уиндбей-Айленде зазвонил телефон. Он крепко спал и не сразу понял, зачем его разбудили. Естественно, это была Шелли. Но не обычная, с ее истериками и претензиями. Эта Шелли говорила слабым, трясущимся голоском.

– Тебе надо скорей приехать домой, – негромко пробормотала она.

– Что случилось? – спросил Дэйв, тут же проснувшись.

Но говорить прямо жена не хотела.

– Кое-что, – ответила она. – Что-то, касающееся Рона.

Дэйв не стал спрашивать женщину, с которой прожил пятнадцать лет, о подробностях. Они были вместе достаточно долго, чтобы он знал – нет смысла требовать от Шелли информацию, которую ей не хочется сообщать. Она сказала, что Тори поехала погостить к Сэми в Сиэтл, а Дэйву надо как можно скорее оказаться дома.

Он уже приезжал в Реймонд на выходные неделю назад и видел, что Рон поправляется после – как утверждала Шелли – падения с дерева. Ему показалось, что у того сломан палец. Еще Дэйв помнил повязки у Рона на ногах и ожоги на голове и груди, полученные якобы во время сжигания кустов на заднем дворе. И синяки. Много синяков. Тоже, судя по всему, от несчастного случая.