Белл танцевала со всеми своими шуринами по очереди, ловя на себе ехидные взгляды «белокурой троицы» и их сообщниц. Предвидя подобный поворот событий, Белл подготовилась к нему заранее.

– Мне нужно зайти в дамскую комнату, – обратилась она к мужу.

– Ты найдешь меня в игорном зале, – сказал Михаил.

Оказавшаяся рядом Фэнси заявила, что пойдет вместе с Белл.

Из комнаты доносились громкие голоса и хихиканье. Белл и Фэнси вошли – наступило молчание. Атмосфера накалялась.

– Продолжайте, пожалуйста, – произнесла Фэнси. – Мы вам не помешаем сплетничать о нас.

Белл заметила, что некоторые девицы пришли в замешательство. Очевидно, сыграл свою роль сценический опыт сестры. Ей удалось смутить всех этих леди.

– Смотрите, оперная певица и садовод! – съехидничала Лавиния Смит. – Не подходите слишком близко к этим самозванкам. Иначе подхватите какую-нибудь заразу.

Услышав оскорбление, все женщины умолкли. Видимо, они относились к сплетням как к безобидной шутке. Совсем другое дело – вступить на тропу войны.

Белл вцепилась в руку сестры, чтобы предотвратить нападение. Они с Лавинией должны уладить свои разногласия – и чем раньше, тем лучше. Они никогда не станут подругами, но худой мир лучше доброй ссоры. Сама по себе неприязнь бессмысленна.

– Мы с Лавинией должны обсудить личный вопрос. – Белл обвела женщин взглядом, затем посмотрела на сестру. – Извините нас, пожалуйста, леди.

Женщины поспешили покинуть комнату. Фэнси заколебалась.

– Я сама справлюсь, – заверила ее Белл.

– Я буду ждать снаружи.

После ее ухода Белл повернулась к Лавинии.

– Нам нужно прекратить ссоры, – сказала она. – Ради Бесс. Я понимаю, вы разочарованы, но я жена Михаила. И вам придется признать этот факт. Я искренне желаю вам такого же любящего мужа и такого же счастливого брака.

– Михаил вас не любит, – заявила Лавиния. – Он женился на вас из-за вашего шрама. Удобно иметь жену, которая предпочитает детей и семейный очаг светской жизни.

– Вы лжете. Мы с Михаилом поженились по любви и останемся вместе. Хотите вы того или нет.

– Вы заблуждаетесь, – не унималась Лавиния. – Этот кулон когда-то принадлежал моей сестре, признанной светской красавице.

У Белл начался приступ тошноты. Лицо ее покрылось мертвенной бледностью. Она не хотела верить услышанному, этой колдовской отраве. И все же…

– Спросите у Михаила, – бросила Лавиния с самодовольной улыбкой. – Впрочем, он оказался лжецом. Обещал моей сестре жениться на мне, чтобы спасти ее дочь от неизвестной мачехи.

Впервые в жизни Белл испытала желание причинить зло человеку и тут же раскаялась, вспомнив, что она целитель и ей не пристало испытывать такие чувства.

– Ваша злонамеренная жестокость ничтожна, – сказала Белл, повернулась и покинула комнату.

Фэнси ждала ее за дверью.

– С тобой все хорошо? – спросила Фэнси, когда они спускались с лестницы. – Ты выглядишь бледной и подавленной.

Белл хотелось побыть в одиночестве. Обдумать то, что на нее обрушила Лавиния, подозревая, что в ее лжи есть доля правды. Но что ложь, а что правда?

Если спросить Михаила, он скажет ей то, что она хочет услышать. Но хотела знать правду, если даже она причинит ей боль. Отцу, должно быть, известна правда. Но откроет ли он ее Белл?

Разыскав отца, она одарила его самой сладкой улыбкой.

– Папа, могу я рассчитывать на этот танец?

– С удовольствием потанцую с тобой.

Отец и дочь ступили на паркет сверкающего зала. Они кружились снова и снова, во исполнение заветной девичьей мечты.

– Почему Михаил женился на мне? – спросила Белл. – Открой мне истинную причину, папа.

Герцог сбился с ритма от неожиданного вопроса.

– Ну, я… – Дочь явно застала его врасплох. – Князь увидел тебя в саду и попросил у меня твоей руки.

Белл знала, что именно так оно и было.

– Он женился на мне из-за моего шрама? – спросила Белл. – Или его желание не зависело от этого?

– Я не знаю его мотивации, – ответил герцог. – Михаил со мной не делился, а я его не спрашивал.

Белл чувствовала, что он лжет. Да и какой отец не хочет оградить своего ребенка от боли?

– Тогда я сама спрошу об этом Михаила. – Белл натянуто улыбнулась.

По окончании вальса Белл извинилась, сказав, что ей нужно зайти в дамскую комнату, но вместо этого направилась в холл.

Любимые люди предали ее. Неосведомленность ее отца, как и любовь Михаила с первого взгляда, – ложь. Белл была готова поклясться своим счастьем, что все, кроме нее, знают правду. Ее сестры, отец, мачеха, шурины и золовки. Даже Лавиния Смит и та догадывалась об истинной причине.

Только она имела глупость поверить своему мужу в любовь с первого взгляда. Михаил лгал ей о своей слепоте и амнезии. Лгал, умолчав о женитьбе по доверенности. Все, что он ей говорил, было ложью.

– Послать за каретой? – спросил слуга.

Белл вежливо улыбнулась:

– Нет, спасибо. Я пойду пешком.

Слуга был ошеломлен.

– Я живу в двух кварталах отсюда, – пояснила она. – Если князь Михаил Казанов спросит обо мне, передайте ему, пожалуйста, что я ушла домой. Но лишь в том случае, если он спросит.

– Да, ваша светлость. – Слуга открыл дверь. – Приятной прогулки, ваша светлость.

Белл покинула особняк Уинчестеров и направилась на Гросвенор-стрит. Пройдя Эдамс-роу и еще два квартала, она вышла на Гросвенор-сквер и через десять минут была уже дома.

– Добро пожаловать домой, ваша светлость, – сказал дворецкий, открывая дверь.

– Спасибо, Бумер. – Белл не смогла сдержать слез, навернувшихся на глаза.

– А где его светлость? – Дворецкий был удивлен, что она вернулась одна, он даже выглянул за дверь. – И где карета?

– Я оставила мужа и карету на балу.

Белл поднималась по лестнице в свою спальню, размышляя, как вести себя при сложившихся обстоятельствах. Ей нужно день-другой поразмышлять о своем замужестве и разобраться в своих чувствах. Очень не хотелось покидать Бесс. Но притворяться перед ребенком грешно.

Сняв платье, Белл аккуратно сложила его и перекинула через пуф, сверху положила кулон с бабочкой. Потом достала смену белья и несколько необходимых принадлежностей, сложила их в гобеленовую сумку и села на край кровати.

Нужно ли оставлять Михаилу записку? Но ведь она не собирается бежать. Просто уезжает на несколько дней домой подлечить свои душевные раны.

Тем временем в двух кварталах от Гросвенор-сквер, в особняке Уинчестеров, играли в карты. Михаил встал из-за игорного стола и посмотрел на своих братьев.