И тут Сесилия вдруг дико завизжала, да так громко, что с потолка вполне могла посыпаться штукатурка. Сидевшие за столом оторопели при виде того, как эта в высшей степени элегантная особа неожиданно вскакивает на стул, а оттуда на стол. Лишь когда она задрала юбки и принялась трясти ими, выяснилась причина столь необычного ее поведения. С края кружевных панталон свешивался живой омар, вконец запутавшийся клешнями в обилии разнообразных тканей.

Эмили впилась зубами в сочную креветку, с интересом наблюдая за тем, как Сесилия исполняет дикий танец среди дребезжащих тарелок. Мужья кинулись шарить под юбками девицы в надежде помочь ей избавиться от существа, упрямо цеплявшегося за ее нижнее белье. Лили и Миллисент тоже вскочили на стулья, крепко обнявшись и отчаянно визжа, а Эдит и герцогиня пытались утешить зашедшуюся в истерике графиню. В столовую ворвалась целая толпа горничных и лакеев, они ползали на четвереньках по ковру и пытались поймать омаров, разбежавшихся по всей комнате.

В конце концов удача выпала на долю Джастина. Он изловчился, отцепил омара от панталон Сесилии и перебросил его Грейси, а та поймала усатую тварь в подол и помчалась на кухню. Когда были пойманы и водворены в стеклянную банку с водой все беглецы, гости и хозяева немного успокоились, а Сесилия упала в объятия матери, безутешно рыдая. Когда дочь пришла в себя, вытерла слезы и смогла самостоятельно сидеть на стуле, графиня встала, гордо выпрямилась во весь свой рост в четыре фута и восемь дюймов и провозгласила:

— Должна сказать, что никогда в жизни мне не доводилось присутствовать на столь непотребном спектакле. Возмутительно и оскорбительно! — Ее голос дрожал, и в праведном гневе сверкали глаза.

Эмили положила в рот креветку и поделилась своим мнением:

— Целиком и полностью разделяю ваше возмущение. Эти голубые бантики на панталонах Сесилии, черт бы их побрал, меня тоже довели буквально до истерики.

Завидев обращенные на нее взоры всех присутствующих, девушка перестала жевать и решила, что наступил благоприятный момент для прощания. Она встала и направилась к двери, прихватив со стола блюдо с креветками. Внезапно Эмили почувствовала, что страшно проголодалась.

— Эмили! — прозвучал за спиной бархатный голос тоном, не терпящим возражений.

Девушка на миг замешкалась, сбилась с шага, но от своих намерений не отказалась и продолжала идти к двери, на ходу считая в уме: «Раз, два, три…»

— Эмили Клэр Скарборо! — загремел Джастин.

Звякнула серебряная посуда, тонкими колокольчиками отозвались хрустальные подвески на люстре. Все затаили дыхание.

— Да, сэр? — послушно развернулась на каблуках Эмили в сторону хозяина дома и скромно потупила глаза.

Лицо Джастина побагровело от прилива крови, глаза метали громы и молнии.

— Ты, юная преступница… — с трудом выдавил он из себя, грозя указующим перстом, медленно перевел взгляд на Сесилию, вновь посмотрел на Эмили, рука его дрогнула, из груди вырвался всхлип, другой, герцог хрюкнул, откинул голову и громко расхохотался.

На него смотрели как на умалишенного, из-за двери торчали белые чепцы горничных, с любопытством наблюдавших необычную сцену; Грейси отступила в сторону, чтобы позволить каждому насладиться невиданной доселе картиной — вечно мрачный хозяин Гримуайлда хохотал, хватаясь за бока.

— Мне кажется, пора перейти в гостиную, там подадут десерт, — провозгласила герцогиня, окинув присутствующих внимательным взглядом.

Она говорила так, будто ровным счетом ничего не произошло. Просто хозяйка дома приглашала достойно завершить званый ужин, прошедший, как всегда, безупречно.

— У меня пропал аппетит, — холодно отрезала графиня, помогла дочери встать, и они рука об руку направились к двери. — Пошли, дорогая, — приговаривала карлица. — Пойдем домой и не вернемся сюда до тех пор, пока перед нами официально не извинятся.

За гостями последовало все семейство во главе с герцогиней, сестры и их мужья негромко обменивались впечатлениями, а Гарольд и Герберт сетовали на то, что их лишили законных сигар и бренди после ужина. Закрылась и дверь на кухню. Эмили поставила блюдо с креветками на столик у стены и опасливо покосилась на герцога. Судя по исходившим оттуда звукам, Джастин продолжал хохотать, раскинувшись на стуле, вытирал слезы, а его бока все еще ходили ходуном от смеха.

— Как только представлю себе… — прохрипел он, — …как она пляшет джигу на столе… и эти смешные панталоны… ой, не могу…

Дыша со свистом, Джастин изобразил своими длинными пальцами судорожно двигавшиеся клешни омара, и Эмили несмело хихикнула, широко улыбнулась, засмеялась, а потом зашлась в припадке неудержимого хохота и бессильно упала на стул рядом с герцогом.

— С тех пор как я натерла воском подошвы ее балетных туфель, Сесилия не передвигалась с такой скоростью, — сообщила Эмили сквозь смех.

— О боже! Даже представить боюсь, как это было. Видно, ты вела себя просто ужасно, — простонал в ответ Джастин, положив голову на плечо девушки.

— Хуже не придумаешь, — призналась Эмили, скромно потупив глаза.

Они медленно поднялись на ноги, помогая друг другу, оба так обессилели, что нуждались во взаимной поддержке. Они стояли рядом, совсем близко, и в этой близости постепенно растворились, ушли в прошлое недомолвки, тягостные паузы, обрывки неудачных фраз, которыми они обменивались всю прошлую неделю. И неудивительно, что Эмили естественным жестом отвела прядь со лба Джастина, а он поймал ее руку и нежно поцеловал в ладонь.

— Ну и что прикажешь мне с тобой делать? — спросил Джастин с мягкой улыбкой.

Внезапно их лица оказались близко-близко, настолько близко, что Эмили приметила огонек, вспыхнувший в глазах Джастина. В воздухе запахло грозой, как бывает в душный майский день в начале лета.

— Ладно, негодница, усаживайся ко мне на колени, и я расскажу тебе сказку на сон грядущий, — прошептал Джастин, опускаясь на стул.

Эмили тихо застонала, очутившись на его коленях. Джастин коснулся ее губ, и подобно мягкому воску, тронутому пламенем, губы растворились и разомкнулись, впустив горячий язык. Сладостная нега охватила все тело, Эмили крепко обняла любимого за шею, зарылась руками в темные густые волосы, дивясь тому, что они так быстро отросли. Ноздри щекотал пьянящий аромат рома, Эмили зашевелилась, стараясь ощутить и вобрать в себя все контуры сильного тела и его запахи.

— Если я умру, ты будешь главной тому причиной, — простонал Джастин и покрыл ее лицо жадными поцелуями.

Невероятно, как удалось ей в этом смешном наряде оставаться столь же желанной, как прежде, когда она лежала перед ним нагая на берегу моря. Каждая шелковая складка, перламутровая пуговица и застежка будто бросали вызов, провоцировали на новые действия. Девушка казалась подарочным тортом, и нужно было убрать слой за слоем гору цветной оберточной бумаги, чтобы добраться до вкусного содержимого. Эмили не разыгрывала недотрогу, отвечала лаской на ласку, сдерживаться не было мочи, и Джастин осыпал поцелуями нежную ее шею.