— Я недостоин, отче, — остался на коленях Годунов. — Я слаб, я устал, я хочу покоя.

— Господь избрал тебя! — ударил посохом патриарх. — Господь даст тебе силы! Встань, раб Божий, и прими доверенную тебе ношу!

Однако первой поднялась Ирина, подошла сзади к брату и положила руки ему на плечи:

— Хватит уже, Боря. Нет в мире человека, каковой справится с сей долей лучше тебя. Нет никого более достойного, знающего и умелого. Как любящая сестра, я отпускаю тебя. Как государыня всея Руси я благословляю тебя. Иди и правь, Борис. Такова Божья воля.

Конюший поднялся, повернулся к сестре, и они опять уперлись друг в друга лбами. Немного так постояли, затем обнялись, и Борис Годунов повернулся к патриарху Иове:

— Я склоняюсь пред Божьей волей и подчиняюсь решению Земского собора.

— Он согласен… — повернулся вниз по лестнице один из архиереев.

— Он согласен… — весточка из уст в уста побежала вниз и наружу. — Он согласен!

— Он согласен!!! — громко крикнул с крыльца кто-то из бояр, и тысячи людей разразились криками радости. — Борис согласен! Любо государю Борису Федоровичу! Сла-ава-а-а!!!

Конюший склонил голову под благословение, поцеловал руку патриарха. Люди расступились, освобождая путь, и святитель вместе с избранным царем вышли к людям, поклонились на три стороны и во главе крестного хода направились в Москву. Там, в Успенском соборе, Борис отстоял благодарственную обедню, однако входить в царские покои отказался и, ко всеобщему изумлению, уехал обратно в Новодевичий монастырь, к сестре.

Урядная грамота Земского собора позволила избранному царю подписывать указы, принимать послов, разрешать местнические споры и жалобы, подписывать разряды полков. Борис, как мог, служил державе, однако прочее время посвящал сестре и молитвам, явно не желая возвращаться к мирской жизни. И только известие о грядущем татарском нашествии вынудило избранного монарха покинуть обитель и отправиться на Берег, дабы встать во главе русской армии.

Лето прошло в тревожном ожидании — но крымчаки так и не появились.

Лишь первого сентября, вернувшись из похода, обняв сестру и встретившись с семьей, проведя целый день в беседах с патриархом, избранный царь наконец-то согласился на венчание. И православная держава Божьей милостью обрела своего государя…

15 сентября 1598 года

Москва, Кремль, Грановитая палата

После долгого и благополучного для Руси царствия любящих супругов Федора Ивановича и Ирины Федоровны присутствие жены государя на торжествах уже не смущало никого из князей или бояр, и два трона в золотой зале стали привычной обыденностью. Когда распахнулись створки покрытых сусальным золотом дверей и в просторную палату вошли рука в руку царь всея Руси Борис Федорович и царица Мария Григорьевна, это не вызвало ни шепотка, ни смущения среди собравшихся гостей. Слуги государевы лишь почтительно склонились в подобострастном поклоне, встречая полновластного властителя своих судеб и жизней.

Супруги торжественно двигались по красному ковру, когда государыня вдруг остановилась и особо приветила двух почтительных женщин из числа гостей:

— Княгиня Анна Глинская? Как я рада вновь увидеть тебя подле себя, моя милая знатная сестра! Княгиня Екатерина Шуйская? Как я рада вновь увидеть тебя подле себя, моя милая знатная сестра! — Мария милостиво кивнула гостьям и прошла дальше. Поднялась на царский трон, опустилась на обитое алым бархатом сиденье, прижалась к самой спинке, распрямив тело, опустила руки на резные подлокотники и крепко-крепко их сжала. Слегка опустила веки. Она царица!

Да, конечно, призвать на торжественный прием своих сестер было местью очень мелкой, но все же невероятно приятной!

Четверть века назад она сделала свой выбор. Четверть века назад вопреки всем уговорам, убеждениям и доводам разума она отказалась от знатности и богатства, она презрела насмешки и укоры и выбрала любовь. И вот теперь не она, худородная Мария, а ее расчетливые знатные сестрицы обязаны низко ей кланяться и выполнять любые ее прихоти.

Она царица!

Воистину, настоящая любовь умеет награждать!

* * *

Торжествующая царица Мария не знала об одном, о том, что настоящая любовь умеет не только награждать, но и жестоко мстить.

Дабы обезопасить престол Годунова, его соратники разрушили любовь малоизвестного боярского сына Федора Никитича Захарьина и москвички Ксении Ивановны, в девичестве Шестовой, разлучив супругов и насильно отправив их в разные монастыри.

Кто же мог подумать, что в ответ любовь этих двух людей истребит под корень саму династию Годуновых и сотрясет основы всей русской державы?

Впрочем, сие событие случится еще только через семь лет.

Сегодня же был праздник величия любящих супругов Годуновых, Бориса и Марии.

Счастья, мудрости и долгие лета государыне и государю!

Наверное, первый вопрос, который возник у читателя, так это: «Почему Федор Иванович представлен здесь взбалмошным? Ведь все знают, что он был слабоумным!»

Действительно, в энциклопедии Брокгауза и Ефрона сказано: «Федор Иоаннович был человек недеятельный и слабоумный, больше любил церковную службу и разные развлечения, чем занятия государственными делами». Ключевский уточняет: «Царь Федор от природы был почти лишен рассудка, находил удовольствие только в духовных предметах, часто бегал по церквам трезвонить в колокола и слушать обедню». Ну а поляк Лев Сапега утверждал еще конкретнее: «Напрасно говорят, что у этого государя мало рассудка, я убежден, что он вовсе лишен его».

Не станем спорить с данными утверждениями. Коли уж люди так говорят, наверное, имеют основание. Однако одного только термина «слабоумный» слишком мало для создания художественного образа. Чтобы получить достоверный портрет человека, нужно хоть немного знать его привычки, черты характера, интересы и увлечения. И поскольку данная книга является научной реконструкцией, а не фантастическим романом, то поступим очень просто и откроем «Большую биографическую энциклопедию». Почитаем, что же еще известно историкам о нашем герое?

В первую очередь энциклопедия рассказывает, что царевич еще в Александровской слободе приохотился бить в колокола, чем часто занимался со своим отцом и Малютой Скуратовым. Еще пишут, что Федору Иоанновичу доставляло немалое удовольствие рассматривать работы золотых дел мастеров, алмазников, серебреников, иконописцев, оружейников и вообще разных ремесленников, а сверх того, он был очень набожен и потому молился каждый день и каждую неделю выезжал молиться в какой-то из монастырей, оставляя там богатые дары и вклады. В приходной книге Кирилло-Белозерского монастыря под 1570 г. мы находим сведение о том, что царевич Федор пожаловал в монастырь 500 руб. да «на свою келью 100 руб.» и что еще в этой келье он велел поставить образ Богоматери на золоте, обложен «серебром сканью», а в венце 3 камня да 6 жемчугов.