Главной проблемой, стоящей перед Фордом в 1974 году, были не вопросы его коллектива, а все больше затягивающийся и усугубляющийся спад в экономике. Цены на нефть, жизненно необходимую для производственных и транспортных нужд, стремительно росли, что дополнительно тормозило и без того угнетенную экономику. Хуже того, главный советник Форда по экономике, Алан Гринспен, похоже, не имел ни малейшего представления (как, впрочем, и другие советники) о причинах скатывания экономики в спад, который становился все более угрожающим. Учебники по экономике не давали ответа, поскольку в истории еще не было случая, чтобы вся экономика огромной страны оказалась зависимой от одного-единственного вида природных ресурсов (нефти). Нефть была необходима по любым ценам, как воздух, и уже неважным казалась галопирующая из-за этих цен инфляция. Кроме того, Форд, как и его экономические советники, в упор не видел очевидной причины инфляции. Он не понимал, что инфляция увеличивается ровно вдвое против увеличения цены нефти (это становится ясно при учете расходов на энергию производства и транспортировку, которые закладываются в конечную цену каждого товара. — Прим. пер.). Первоначально его программой была сдержанность в расходах как средство борьбы с инфляцией. Он хотел прикрутить фитилек федеральному бюджету; добавить дополнительные 5 миллиардов долларов налога на корпорации; увеличить налоги на личные доходы. По его мнению, поддержанному его экономическими советниками, такие шаги могли убрать лишние деньги из обращения, что и стало причиной инфляции. Вместо того чтобы увеличить покупательную способность предпринимателей и потребителей, Форд решил снизить ее, что безусловно стимулировало безработицу.

Чтобы подстегнуть американцев, Форд затеял кампанию потребителя, которую назвал «Останови инфляцию сейчас!» (Whip Inflation Now), символом которой стал красно-бело-голубой бант с надписью WIN (здесь аллюзия на сознание обычного американца, нацеленного на победительную жизнь, поскольку WIN означает по-английски «победи». — Прим. пер.). Эта кампания протянула недолго. Как консервативный республиканец, Форд был в ужасе от растущего бюджетного дефицита, который только добавлял и добавлял миллиардные суммы к общему государственному долгу страны. Главными виновниками были, конечно, социальные программы, предложенные Джонсоном и Никсоном и пропущенные конгрессом. С 1974 по 1976 год стоимость финансирования «Человеческих Ресурсов» выросла с 135 миллиардов до 256 миллиардов долларов. Соизмеримая сумма (52 миллиарда долларов) была потрачена на перенос даты начала нового финансового года с 1 июля на 1 октября, что автоматически увеличило финансовый 1976 год на три месяца.

Но эти расходы не были единственным виновником нарастания дефицита. […] Другие социальные расходы также играли в этом немалую роль — медицина и фармацевтика обходились государству все дороже.

Очень скоро стало ясно, что банальные «панацеи» Форда никак не отвечают задаче преодоления спада в экономике. Массовые увольнения рабочих во всех отраслях промышленности только нарастали. Безработица оставалась главной общественной проблемой. Гринспен признал, что не имеет понятия, как далеко может зайти спад и сколько он может продлиться. Было очевидным, что экономика нуждается во «вливании» денежной массы, чтобы бизнес оживился, и что упрямая мысль Форда о необходимости затягивания поясов могла привести к решению проблемы. В январе 1975 года Форд сделал свое первое послание к конгрессу. Все экономические советники пришли на конференцию с президентом, включая председателя Федеральной резервной системы Артура Бэрнса. Снова был поднят вопрос о растущем бюджетном дефиците, но при отсутствии согласия между советниками решено было отложить вопрос до Нового года. Рамсфельд, как трудоголик, упорно пробивал свой путь к президентству (позже, в 1975 году, Рамсфельд убедил Форда назначить его министром обороны, убрав с этого поста назначенца Никсона, Джеймса Шлезингера).

Форд все откладывал окончательное решение по поводу мер, необходимых для прекращения экономического спада. Он был человеком своих привычек. Для него чуть ли не полугодовые каникулы, которые он дважды проводил за игрой в гольф или на лыжных трассах, были священны. В это время он расслаблялся и отдыхал с женой и четырьмя детьми. Увеличение дефицита бюджета, как предлагали некоторые из его советников, не совпадало с его принципами, которые он настойчиво утверждал в годы своего пребывания в конгрессе. А с другой стороны, ему нравился весь тот антураж, который положен президенту: персональная обслуга, вертолет по заказу, приватное уединение в резиденции Кемп-Дэвид, честь осознавать себя самым важным человеком в некоммунистическом мире. Это был пьянящий коктейль, и Форду хотелось еще четыре года пить его.

Когда Форд вернулся в Вашингтон, Рамсфельд стал той движущей силой, которая побуждала президента принять решения, идущие вразрез с его воззрениями на экономику. В отличие от Форда, который просто ожидал момента произнесения речи перед американским народом со своей программой борьбы с инфляцией, безработицей и энергетическим кризисом, Рамсфельд предлагал, чтобы еще заранее президент поговорил с нацией в вольном стиле, на фоне библиотечных полок (по ТВ, конечно), что позволило бы отождествить его с интеллектуалом, день и ночь ищущим ответы на проклятые вопросы, и показать публике, что его решение будет выверенным и научно обоснованным.

Преамбула Форда была очень краткой и по делу. Он выразил решимость строить страну на трех кампаниях: против инфляции, безработицы и энергетической зависимости. Суть программы составляли несколько простых пунктов. Поднять налоги на импортируемую и отечественную нефть и природный газ, чтобы стимулировать консервацию ресурсов внутри страны. Возвратить доход от этих налогов бизнесу и правительствам на местном и федеральном уровне. Ускорить развитие ядерной, геотермальной и солнечной энергетики и увеличить мощности для добычи в стране большего количества нефти и угля. Сократить налоги на 16 миллиардов долларов с тем, чтобы предоставить налоговые льготы частным лицам и компаниям, которые строят больше заводов и нанимают больше работников. Наложить вето на трату денег правительством на другие нужды, нежели энергетические проекты, ограничить возрастание правительственных и военных пенсий, так же как и социальных выплат, до 5 процентов, чтобы бороться с инфляцией.

Поскольку все эти расходы и выплаты были узаконены конгрессом, слова президента означали только его стремление успокоить людей и вовсе не преследовали цель реального исполнения этих намерений по сокращению выплат. Это консерватор Никсон привязал все эти выплаты к показателю стоимости жизни. Предложения Форда явились мозаикой из кусочков Нового Курса и консервативной республиканской философии. Его государственное послание к конгрессу, последовавшее через два дня, во многом повторяло ту предварительную беседу с народом, с небольшими дополнениями, чтобы разве что продемонстрировать, что его слова были не пустым звуком.

Демократы усилили свое представительство в палате и в сенате, в результате вынужденной отставки Никсона, и они не склонны были поощрять введение (акцизных) налогов на бензин и топочный мазут, что нанесло бы ущерб их избирателям и «группам поддержки» в бизнесе. Единственной частью программы Форда, которая им импонировала, было снижение налогов. Да еще вдобавок к первоначально предложенным 16 миллиардам долларов сокращения конгресс предложил все 24,8 миллиарда. Первой реакцией Форда и его советников было наложить вето на закон, который увеличивал и без того раздутый дефицит госбюджета. Но по мере того как безработица продолжала нарастать, а снижение налогов, предложенное конгрессом, влияло лишь на малооплачиваемых работников, Форд решил, что честнее будет принять закон как есть. Однако, несмотря на сниженные налоги, экономика оставалась в стагнации в течение всего 1975 года, поскольку безработица все еще колебалась между 7 и 9 процентами. Хотя инфляция все еще оставалась большой проблемой, Совет Федеральной резервной системы наконец осознал, что ставка кредита в 12 процентов тормозит восстановление экономики. Постепенно ставку стали снижать, чтобы стимулировать бизнес. Президент тоже пришел к выводу, что накачивание экономики деньгами все-таки необходимо.