их в узел, насколько это возможно без резинки. Эти чертовы пряди прилипли к моей шее, и майка на спине стала совсем мокрой.

Эстелла фыркает. — Иди сюда, я заплету тебя. — Она указывает на пол перед своим стулом, и я сажусь. В ее глазах все еще читается неуверенность, но я доверяю своей интуиции. Сейчас она по колено в дерьме, хочет она того или нет.

Атлас садится напротив Эстеллы, впервые за все время, что я его знаю, он выглядит расслабленным. Прямо сейчас он позволяет мне руководить шоу. Тайная улыбка приподнимает уголки его губ, когда он наблюдает за мной. Моя кожа горит. Мне действительно нужно не думать о том, что заставляет его улыбаться прямо сейчас, если я не хочу, чтобы эта история стала достоянием общественности.

— Это на самом деле то, о чем нам нужно поговорить. Точнее, о том, что будет дальше. — Я потираю руками бедра. Эстелла дергает меня за волосы, собирая их в хвост, а затем заплетает в косу. Моя голова откидывается назад в такт ее движениям. — Мне нужно кое — кого найти.

У меня еще не было возможности обсудить с Атласом эту часть моего плана, и я не уверена, что ему это понравится. Его плечи напрягаются, и он выглядит менее расслабленным.

— Кого тебе нужно найти? — Спрашивает Ларкс, но я вижу тот же вопрос во взгляде Атласа.

— Мою бабушку.

Это повергает всех в очередной приступ молчаливого замешательства.

— Ты не знаешь, где твоя бабушка? — Нико хмурятся, как будто он пытается сложить кусочки воедино и терпит неудачу.

— Она скрывается. Она скрывается уже много лет. — Я судорожно сглатываю, вглядываясь в лица людей в этой комнате. Я прошла путь от того, что никто не знал о моей Фурии — за исключением, может быть, моего босса Джерри, — к тому, что о моем секрете знает больше людей, чем у меня на пальцах. Это опасно, но если я действительно хочу помочь, и если я хочу низвергнуть жрецов и любых Богов, которые видят в нас вредителей, которых нужно растоптать, тогда мне нужно принять эту часть себя.

— Она известная Фурия. Для нее было бы очень опасно находиться там, где ее кто — нибудь может увидеть.

Атлас, Ларк и Эстелла уже знают, но Нико выглядит так, будто он делает в уме сложные вычисления. Думаю, я не так плохо хранила свой секрет от мира, как думала. Или, может быть, Нико не настолько наблюдателен. Глаза Атласа сузились. Может быть, мне следовало сказать ему об этом до того, как я сбросила на всех эту бомбу.

— Она известная Фурия? — В вопросе Атласа есть скрытая команда. Он перегружен дюжиной других вопросов. Почему ты мне не сказала? Кто она? Как это влияет на наши планы?

Я облизываю губы, внезапно отчаянно захотев выпить. Мой желудок урчит, словно не хочет уступать место моей жажде. Атлас указывает на меня, как будто может сказать, что я собираюсь прервать разговор, чтобы перекусить. Он качает головой. — Через минуту. Кто твоя бабушка, Рен?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Это нервный тик, а не потому, что я голодна. Это все изменит. — Мою бабушку зовут Никс.

Можно подумать, я только что пустила блестки всем в лица. Они все вскочили на ноги и перекрикивают друг друга.

— Ты издеваешься надо мной? — Эти слова Нико сопровождает взволнованным возгласом.

— Срань господня, — выпаливает Эстелла, прежде чем прикрыть рот рукой.

— Не удивлена, — говорит Ларк, улыбаясь мне так широко, что я практически могу пересчитать все ее зубы.

Единственный, кто все еще сидит, — это Атлас. И снова я не могу прочитать выражение его лица. Черт возьми, он снова надел свою надменную маску.

— Никс. Как одна из первородных? Одна из первых Фурий, когда — либо созданных Титанами? — Его голос ровный, не выдающий мне ни малейшего намека на его чувства.

Я чешу затылок. — Я имею в виду, из — за того, как ты это говоришь, она кажется древней. Я предупреждаю тебя: не упоминай о ее возрасте. Она не любит говорить об этом.

Атлас чертыхается, вскакивает со стула и топает на кухню. Я не совсем понимаю, из — за чего он злится. Нам нужно выяснить, как Фурии усыпили Богов в прошлый раз, и мы сможем перейти непосредственно к источнику. Я не искала свою бабушку в прошлом, потому что это опасно для нас обоих.

Последний раз я видела ее на свой тринадцатый день рождения. Она вошла в мою комнату таким ранним утром, что в городе все еще было тихо. Я проснулась оттого, что она щекотала мне нос. Она сказала мне, что ей будет труднее приходить и видеться со мной. Жрецы увеличивали свои набеги, и число людей, которых они называли Фуриями убивали, и это росло с угрожающей скоростью.

Я не хочу, чтобы кто — нибудь нашел ее, но время пришло. Кроме того, кое — что из сказанного Аидом крутилось у меня в голове. На самом деле, несколько вещей.

Я думаю, он знает, кто я. И он знает Никс.

Должна ли я доверять ему? Интуиция говорит «да». Может быть, это самая большая ошибка в моей жизни? Тоже да. Но в прошлый раз Аида не усыпили. Он остался в Подземном мире, правя, в то время как остальные Боги были наказаны за свою алчность и пренебрежение к людям.

Грохот посуды заставляет меня оглянуться через плечо. Атлас хлопает шкафчиками и носится по кухне. Нико, Ларк и Эстелла снова садятся, подавленные волнением Атласа. Я встаю и иду на кухню.

— Ты ищешь тарелки, чтобы ими швыряться?

— Я делаю тебе сэндвич, — огрызается Атлас в ответ.

— О. — Он продолжает удивлять меня, и я не знаю, что с этим делать.

Я прочищаю горло, и в следующую секунду стакан воды со стуком ставится на кофейный столик передо мной. Это не должно заставлять мое глупое сердце трепетать. Атлас зол, но в то же время он не может не заботиться обо мне. Это должно раздражать меня, а не вызывать желание упасть в обморок. Я с благодарностью беру стакан и одним глотком выпиваю половину воды.

Я понимаю раздражение Атласа. Я утаила действительно огромный объем информации. До самого недавнего времени я не уверена, что доверила бы Атласу эти знания. Сделав еще один глоток своего напитка, я оставляю Атласа сердито заниматься приготовлением сэндвичей и возвращаюсь в гостиную.

— Есть еще кое — что, о чем нам нужно поговорить.

С кухни доносится раздраженное ворчание, но я сосредотачиваюсь на трех