– Может и так,… а может и по-другому…

– Как?! – несговорчивость помощника начала уже раздражать Петровича. – Как может быть ещё?

– Может, Порфирий Петрович, если женщина пришла сюда вовсе не с любовником.

– А с кем тогда? Так… погоди, не кипятись,… надо собрать воедино всё, что нам известно и хорошенько подумать… – наморщил лоб Петрович. – Значит, что получается? Шикарная дама в дорогом праздничном наряде уходит со светского торжества и сама, добровольно идёт прогуляться ночью в лес, к реке. Зачем? Что её туда понесло? Навряд ли она пойдёт одна… Стало быть не одна… не могла пойти одна… точно не одна… Но и не с любовником… к интимным утехам она явно не расположена, не готова. Тогда с кем? И зачем? Если мы найдём ответ на этот вопрос, то узнаем, кто убийца.

– Возможно, с мужем… Супругов со стажем не смущает дешёвое нижнее бельё… А может быть, вовсе и не для любовных утех…

– Да… Возможно… – начал уже складывать версию следователь. – Хорошо бы ещё узнать, кто она такая…

– Порфирий Петрович, – к двум говорившим подошёл третий, тоже член следственной бригады. – Вот, нашли в кустах недалеко от места происшествия.

– Что это? – насторожился следователь, собачьим нюхом почуяв ниточку к запутанному клубку.

– Это клатч – лёгкая дамская сумочка, необходимый аксессуар для светских выходов, вещица скорее символическая, нежели полезная.

– И что в ней? Ну, говори же, чёрт тебя дери! – от нетерпения Петровича аж затрясло всего.

– Внутри сумочки обнаружена губная помада, тушь для ресниц, пакетик семечек и… паспорт на имя Богатовой Нурсины Эльдаровны.

Аскольд спал мертвецким сном в собственной постели. Вчера у него был трудный день, полный треволнений и нервных перегрузок. Но не одна только усталость ввергла его в столь глубокое забытье – Богатов был в стельку пьян.

Он вернулся домой поздно, около двух часов ночи, достал из бара литровую бутылку водки и, наполнив до краёв двухсотграммовый стакан, выпил залпом. Ему необходимо было унять нервную дрожь, убить тревогу, не дающую покоя, заглушить нелицеприятный голос совести, мучивший его все последние часы. Он пил один стакан за другим, не закусывая, и только нервно курил в промежутках. Он не помнил, как выбитый из сознания алкоголем свалился, не раздеваясь, на кровать и тут же забылся тупым, бесчувственным сном.

Проснулся Богатов от нестерпимого звона в ушах. Звенело всё – оконные стёкла, стены, мебель, наполовину опорожнённая литровая бутылка водки на столике возле кровати,… особенно невыносимо звенело внутри черепной коробки. Аскольд инстинктивно, привычным движением опустил руку на будильник, всегда стоящий рядом на столике, но звон не прекратился, даже не умалился ничуть. Тогда он с большим трудом приподнялся, сел на кровати, осмотрел беспрерывно колышущееся пространство мутным взором, взял со стола кувшин с водой и жадными глотками, проливая на рубашку и брюки, отпил от него больше половины. Остальное, не раздумывая, вылил на голову, и только тогда немного пришёл в себя. Такая водная процедура возымела своё благотворное действие. Звон тут же прекратился. Но ему на смену пришёл глухой монотонный стук во входную дверь квартиры.

Кто-то весьма настойчиво пытался проникнуть в его жилище, и если ему не открыть, то он наверняка выломает дверь. Аскольд встал с кровати. Пол и стены поплыли куда-то в сторону, завертелись, закрутились в немыслимом водовороте,… Богатов снова упал на ложе. Но всё более усиливающийся стук в дверь заставил его вновь подняться и повторить попытку. Шатаясь, как при штормовой качке, опираясь на стены и мебель, он вышел, наконец, в прихожую. Задумываться и спрашивать через дверь: «Кто там ломится? И зачем пожаловал?» не было никаких сил. Поэтому он просто открыл, и будь что будет. На пороге квартиры Аскольд увидел какого-то щуплого военного в огромной фуражке (судя по цвету мундира, должно быть, лётчика), с ним ещё одного помладше и двух полицейских с автоматами.

– Здравствуйте, – вежливо, с улыбкой произнёс военный. – Богатов Аскольд Алексеевич, если не ошибаюсь?

– Да… – машинально ответил Аскольд. – А… вы кто?

– Позвольте войти? – не удосужив ответом, произнёс лётчик и сделал решительный шаг внутрь квартиры.

– Да… Пожалуйста… – разрешил Богатов, хотя разрешения его вовсе не требовалось. Вслед за старшим вошли все остальные. Вид военных, тем более вооружённых, несколько отрезвил его. – А что произошло? Кто вы такие?

Аскольд туго соображал – откуда взялись эти лётчики, зачем они к нему пожаловали в столь ранний воскресный час и чего, собственно, хотят. Да мало ли лётчиков-налётчиков шныряют в последние годы по квартирам? Телевизионные хроники происшествий пестрят подобными визитами… и их трагическими последствиями. Но присутствие и вид вооружённых стражей порядка как-то успокаивал. Богатов, шатаясь, по стеночке пошёл в комнату. Вслед за ним, не дожидаясь приглашения, отправились и гости.

– Значит, тут вы и проживаете, Аскольд Алексеевич? – оглядывая жилище, всё также вежливо улыбаясь, спросил старший.

– Да… Тут… А что, нельзя? – ничего не соображая, машинально ответил Богатов.

– Ну почему же, можно,… очень даже можно, – разрешил военный.

Аскольд кивнул в знак удовлетворения и поковылял к постели.

– Простите, я не представился… Старший следователь прокуратуры по особо важным делам Завьялов Порфирий Петрович. Это мой помощник. Вы позволите присесть?

И оба, не дожидаясь позволения, уселись в мягкие кресла вблизи журнального столика. Полицейские остались стоять возле двери.

– Следователь? … Прокуратуры? … Боже мой…

Аскольд медленно сел на край кровати и обхватил голову руками. Порфирий Петрович снял фуражку, положил её на журнальный столик, предварительно удостоверившись в его чистоте, и всё также вежливо улыбаясь принялся разглядывать Богатова. Его помощник достал из внутреннего кармана кителя портативный диктофон и также определил на край столика. В воздухе повисла тишина, прерывать которую никто не спешил.

Наконец, Богатов поднял голову, взял со стола кувшин, заглянул внутрь и, не обнаружив там воды, попытался встать.

– Сидите, сидите, Аскольд Алексеевич, воду сейчас принесут, – поспешил усадить его на место Порфирий Петрович. – Вам лучше не вставать… и вообще поменьше двигаться.

По его знаку один из полицейских приблизился к Богатову, взял у него кувшин и вышел из комнаты. На кухне послышался шум льющейся из водопроводного крана воды. Вскоре он стих, а через несколько секунд страж порядка вернулся в комнату, держа в руке тот же сосуд, но уже наполненный влагой. Он налил из кувшина в стакан и подал Аскольду. Тот жадно выпил до дна. Затем, поставив стакан, взял со столика пачку сигарет, достал из неё одну штуку, определил её в рот и, чиркнув зажигалкой, прикурил. Постепенно, медленно, но всё же он приходил в себя, вновь обретал способность адекватно воспринимать мир вокруг.