Вдруг задняя пассажирская дверь открылась. Наталья собиралась выброситься из машины на ходу. Артур извернулся, лежа на полу, и из последних сил ухватил Наталью за халат. В такой позе, спиной к ней, он не мог затянуть ее обратно.

Наталья кричала и вырывалась, нагнувшись к, стремительно бегущей под колесами, асфальтовой наждачке.

Батя надавил на тормоза. Халат выскользнул из руки Артура и Наталья пропала в дверном проеме.

— Нет! Тормози.

К тому моменту скорость не превышала десяти километров в час. Артур выскочил из машины и нашел Наталью у обочины практически без движения. Ноги и руки покрылись грязными ссадинами.

Когда она пришла в сознание, то вновь пыталась открыть дверь. Артур насильно прижал ее к себе. Она билась в истерике и кричала, стучала кулаками ему по голове и лицу. Когда силы кончились, она свесила голову ему на плечо и завыла раненой газелью.

Батя, тем временем, мчался, что есть мочи, объезжая сонных водителей.

— Прости, — после долгой паузы сказал Артур. — Я не могу тебе помочь.

— Я не смогу в одиночку.

— Я не брошу ее. Она погибнет.

— Матлаков знает, как помочь ей. Этот осколок может, как облучать, так и лечить. Мы заставим его помочь ей.

Наталья беззвучно повторяло губами одно и то же имя.

Автомобиль резко сбавил скорость.

— Вон он. Черный джип БМВ 101. Через три машины, видишь?

— Черные номера?

— Это номера Минобороны. Они возят его с личным водителем и двумя вояками сопровождения.

— И как мы…

Батя накинул ремень и пристроился за внедорожником. Артур последовал его примеру, затем застегнул Наталью.

— Держитесь там за что-нибудь. В кармане моего сидения возьми пистолет. Он заряжен. Я все делаю, ты страхуешь.

Артур вытащил из кармана пистолет. Был он на редкость тяжелым. Совсем не как тот, что он нашел в багажном отсеке.

— А вдруг их сопровождают?

— Не сопровождают.

Автомобиль начал резко набирать скорость и, догнав БМВ, врезался в задний бампер. Старую японскую легковушку качнуло в разные стороны и развернуло поперек дороги. Засвистела, стирающаяся об асфальт, резина. Немецкий внедорожник спокойно выдержал удар.

Они остановились прямо напротив БМВ в десяти метрах. Окна внедорожника были тонированы, и рассмотреть что-либо внутри не представлялось возможным. Из БМВ вышел молодой парень в военной форме, держась за затылок. Он осмотрел повреждения, а затем подошел к ним, нагнувшись над водительским окном. В следующий миг Батя приставил дуло пистолета к щеке военного.

Они выскочили из машины и, поставив парня живым щитом, бегом направились к БМВ. Батя грубо приказал заложнику не опускать руки и пригрозил смертью за неповиновение.

Когда они оказались у машины, военный по приказу открыл заднюю дверь. Внутри было пусто. Батя ударил военного головой об кузов.

— Где он?

Выжидающий взгляд военного скользнул им за спины. Со всех сторон послышался шум свистящих покрышек. Это засада.

Артур бросился бежать к легковушке. Он слышал командные крики преследовавших его мужчин. Останавливаться он не собирался.

Спецназовец, словно взрослый бык, навалился на него со спины. Полет над асфальтом был короткий, а приземление болезненным. Голова стала тяжелой. Столичное беззвездное небо стремительно рухнуло на него.

Максимов сидел на железном стуле уже много часов. По его скромным подсчетам не меньше восьми, сбился со счета после третьего. Руки, застегнутые в наручники за спиной, затекли. Очень хотелось есть. Один раз ему давали стакан теплой воды с железным привкусом, слитой с батареи.

Его постоянно вели только вниз по ступенькам, значит он в подвальном помещении. Комната когда-то была старым туалетом. В полу остались вонючие отверстия от унитазов и выемки от перегородок. Кроме стула здесь больше ничего не было. Судя по тому, какой сквозняк шел по ногам, на бетонном полу он бы точно заработал простатит. И на том спасибо. Надо же, в таком положении он еще мог думать о здоровье. По правде говоря, ему уже должно быть все равно. Задуманный план начал трещать по швам уже в клинике. Следовало остановиться, когда сигналы провала стали явными, но не ясное внутреннее чувство заставляло его идти дальше. И он не жалел об этом. Вообще он чувствовал себя на удивление спокойно.

Он вспоминал разговор с детьми. Они встретились вечером во дворе школы.

Максим, старший сын разговаривать не захотел. Ему уже тринадцать, а порой он мог дать интеллектуальную фору и старшим сверстникам. Мишке пока только семь, он очень обрадовался папе. Они обнялись, а старший демонстративно отошел.

— Мама сказала, что ты уехал и будешь не скоро.

— Она наврала тебе, дурик, — выпалил старший. — Он нас бросил.

— Макс, эй!

Старший отвернулся и уставился в игрушку на смартфоне.

— Мамочка права. Я действительно должен уехать. Но я вас не бросил.

— Надолго? — Мишка сложил губы в трубочку.

Максимов присел на корточки.

— Ты не успеешь оглянуться, как я вернусь.

— Зачем ты его обманываешь? — старший решительно подошел к ним, словно не замечая отца. — Он с нами больше не будет жить.

— Макс. Не надо.

— Пошли, мама сейчас приедет, — старший схватил Мишку и потянул за собой.

Мишка отдернул руку и подошел вплотную к отцу.

— Поехали домой пап, пожалуйста, — он заплакал.

Максимов обнял сына. Через плечо он смотрел на старшего, уходящего к воротам.

— Макс, прости меня.

Старший остановился и стоял не поворачиваясь. Мишка рыдал на плече, сжимая шею похлеще плотного галстука.

— Не уходи, пап.

Максимов поднял сына на руки и подошел к старшему. Тот стоял, опустив голову. Максимов положил ему руку на плечо. Тот скинул ее.

— Ну, ударь меня тогда. Тебе так легче будет?

Старший стукнул отца кулаком в плечо. Удар у него на удивление мощный.

— Легче?

Старший отрицательно покачал головой.

— Ты злишься, и я понимаю. То, что случилось, уже случилось. Я хотел бы исправить это, но не могу. Мне стыдно перед вами, перед мамой. Ты можешь оттолкнуть меня, и я пойму, но годы пройдут, и ты поймешь меня. Я не перестану быть твоим отцом. Я тебя люблю, люблю вас обоих.

Миша рыдал навзрыд, уткнувшись ему вбок.

— Поговори с мамой.

— Я поговорю, когда она будет готова. Обещаю.