– У нас это знак красоты, – пояснил Важуви.

В племени по-прежнему совершали убийства детей, которые казались калеками или неполноценными, хотя сейчас эта практика не так распространена, как прежде.

Важуви ввел меня в свой дом – темное помещение, заполненное дымом костра. Он представил меня двум привлекательным женщинам с черными как уголь волосами, спадавшими на их голые спины. У женщины постарше на плечах имелась татуировка в виде трех вертикальных полосок, а у той, что была помоложе, на шее висело ожерелье из поблескивающих белых ракушек.

– Мои жены, – объявил Важуви.

Вскоре из тени стали появляться все новые и новые люди: дети и внуки, зятья и невестки, тетушки и дядюшки, братья и сестры. Важуви сообщил, что в доме живет почти двадцать человек. Он казался скорее даже не домом, а отдельной деревней. В центре помещения, у столба, поддерживающего крышу, с которой свисали сушившиеся кукурузные початки, одна из дочерей Важуви стояла на коленях перед большим деревянным ткацким станком и делала гамак, рядом с ней мальчик, опоясанный ремнем с голубыми бусинами, держал искусно разрисованный яркими красками керамический горшок с рыбой, а рядом с ним пожилой охотник на скамье из твердого дерева, вырезанной в форме ягуара, сидел, затачивая пятифутовой длины стрелу. Фосетт писал о южной части бассейна Амазонки: «Весь этот регион пропитан самыми любопытными индейскими традициями», которые «не могут быть ни на чем не основаны», а значит, в этих местах существовала «великая некогда цивилизация».

В деревне жили около ста пятидесяти человек, и они были четко разбиты на социальные слои. Это были не какие-нибудь кочующие охотники и собиратели. Вождями здесь становятся по крови, подобно королям Европы. Существуют табу по части рациона, запрещающие туземцам есть большинство видов звериного мяса, в том числе тапира, оленя и кабана. Эти диетические ограничения, едва ли не самые строгие в мире, пожалуй, противоречат расхожему представлению, что индейцам постоянно угрожает смерть от голода. В период полового созревания мальчиков и девочек держат в строгой изоляции друг от друга, и в этот период особый наставник обучает их ритуалам и обязанностям взрослых. (Сына вождя, который должен стать его наследником, отделяют от других на срок до четырех лет.) Дайотт, во время своего путешествия по району Шингу вместе с Алоике, проходил через деревню калапало и был настолько поражен увиденным, что написал: «Есть основания верить, что рассказы Фосетта о забытой цивилизации имеют под собой фактическую подоплеку».

Я спросил у Важуви, не слышал ли он о том, что жители этого региона (шингуанос) некогда произошли от более крупной цивилизации – или что в окрестных джунглях имеются какие-нибудь заметные развалины. Он покачал головой. Тем не менее одна из легенд гласит: когда-то дух по имени Фици-Фици прокопал здесь гигантские рвы. («Повсюду, где он видел удобное место для житья, Фици-Фици прорывал длинные, глубокие канавы и оставлял там часть своих людей, а сам продолжал путь».)

Пока мы разговаривали с Важуви и Паулу, в дом вошел человек по имени Ваните Калапало и уселся подле нас. Казалось, он был чем-то подавлен. Он объяснил, что его работа – охранять один из постов в резервации. Вчера к нему явился индеец и сказал: «Слушай, Ваните. Белые люди строят что-то в Афасукугу». Слово «Афасукугу» означает «место, где живут большие кошки»: шингуанос верят, что на этом месте были созданы первые люди. Ваните взял палку и начертил на земляном полу что-то вроде карты.

– Вот Афасукугу, – пояснил он. – У водопада.

– Это за пределами парка, – добавил вождь. – Но это священное место.

Я вспомнил: Фосетт обмолвился в одном из своих последних писем, что узнал от индейцев о священном водопаде в этих краях и что он намерен его посетить.

Ваните продолжал свой рассказ:

– Тогда я сказал: «Я пойду с тобой в Афасукугу, но ты сумасшедший. Никто не станет ничего строить там, где живут ягуары». Но когда я туда пришел, я увидел, что водопад разрушили. Его взорвали тридцатью кило динамита. Это было такое красивое место, а теперь его нет. И я спросил у человека, который там работал: «Что вы делаете?» И он мне сказал: «Строим плотину для гидроэлектростанции».

– Это посреди реки Кулуэни, – добавил Важуви. – Вся вода оттуда течет в наш парк, на нашу территорию.

Ваните, возбуждавшийся все больше, казалось, не слышал вождя.

– Человек из правительства Мату-Гросу приехал на Шингу и сказал нам: «Не беспокойтесь. Эта плотина вам не повредит». И предложил каждому из нас деньги. Вождь другого племени взял деньги, и теперь племена воюют друг с другом. Для меня деньги ничего не значат. Река была тут тысячи лет. Мы не живем вечно, а река – живет. Реку сделал бог Тауги. Она дает нам еду, лекарства. Видите – у нас нет колодца. Мы пьем воду прямо из реки. Как мы будем без нее жить?

Важуви произнес:

– Если они сделают как хотят, река исчезнет, а с ней – весь наш народ.

Все наши поиски Фосетта и города Z вдруг показались мне смехотворными на фоне этой истории: еще одно племя стояло на грани исчезновения. Но позже, ночью, после того как мы искупались в реке, Важуви сказал, что должен сообщить мне и Паулу кое-что насчет тех англичан. Назавтра он обещал отвезти нас на лодке к тому месту, где когда-то нашли те самые кости. Перед тем как улечься спать, он прибавил:

– Есть много такого, что знает про этих англичан только народ калапало.

На следующее утро, пока мы собирались в путь, одна из девочек в доме сняла кусок ткани с большого предмета, стоявшего в углу комнаты, возле набора масок. Нам открылся телевизор: он был подключен к единственному электрогенератору в деревне.

Девочка повернула ручку, уселась на земляной пол и стала смотреть мультфильм про какую-то птицу с пронзительным голосом, похожую на Вуди-дятла[43]. В считаные минуты вокруг телевизора сгрудились не меньше двадцати ребятишек, живущих в деревне, и даже несколько взрослых.

Когда за мной пришел Важуви, я спросил, давно ли у него появился телевизор.

– Несколько лет назад, – ответил он. – Поначалу все просто глядели в него как зачарованные. Но теперь я слежу за генератором, и этот ящик включен только на несколько часов в неделю.

Некоторые из мужчин, смотревших телевизор, подхватили свои луки и стрелы и отправились на охоту. А мы с Паулу пошли к реке вслед за Важуви и одним из его сыновей, которому было пять лет.

– Думаю, мы поймаем себе обед, как делают калапало, – проговорил Важуви.

Мы забрались в одну из моторок и двинулись вверх по течению. Солнце поднималось, и туман, окутывавший лес, медленно рассеивался. Река, темная и мутная, иногда стискивалась в стремнину, настолько узкую, что ветки деревьев нависали у нас над головой, точно мосты. В конце концов мы выплыли в заводь, усеянную плавающими листьями.

– Зеленая лагуна, – объявил Важуви.