Этого одинокого всадника посещали и другие похожие мысли, но он не знал о краткости своего пребывания в оболочке Эйдиярда и не находил ничего необычного в том, что размышляет как простой служака.

А Камбер, частью своего мозга лениво следивший за Дэвином, с наступлением рассвета позволил себе погрузиться в размышления о совершенно иных материях.

Преданный друг – что хорошая защита, и тот, кто найдет такого друга, найдет сокровище.

Книга Екклесиаста или Проповедника 6:14

Сменялись дни и недели, наступило и прошло летнее солнцестояние. Весь первый месяц после коронации Валорет был погружен в атмосферу подозрений и вражды. Нападение на Тависа объявили попыткой дерини отнять жизни двух юных принцев.

То необычно жаркое лето принесло с собой изнуряющую холеру, которая по какой-то причине поражала людей значительно чаще, чем дерини, и это еще более ухудшало положение. Из обеих рас умерли совсем немногие, не считая стариков и младенцев, но жертвы болезни из людей по месяцу проводили в постели, мучимые тяжелыми приступами рвоты и поносом, нередко после выздоровления кожа у них была усеяна рубцами – следами множества белых гнойников, высыпавших на коже больного. Дерини же либо не заражались вовсе, либо выздоравливали через две недели, безо всяких видимых последствий.

Появились слухи, что к распространению напасти приложили руку дерини, иначе какое еще объяснение можно найти тому, что дерини страдают меньше людей? Кое-где даже утверждали, будто деринийские Целители вовсе не лечат, а только разносят болезнь, и будто для свержения нового режима используют волшебство. Хуберт произнес гневную проповедь, показывавшую все опасности черной магии, перед лицом которой он, священник, неустанно молящийся о здоровье короля, должен был теперь молить об избавлении от волшебства.

Лето заканчивалось. Элрой и Джаван закончили годовой курс обучения в начале июля, и сразу же королевский двор начал готовиться к переезду в Ремут. Реконструкция древней столицы, затеянная в последние годы правления Синила, после его смерти пошла еще быстрее. В середине июля, когда король и двор прибыли в город, архитекторы и старшины каменщиков объявили, что по крайней мере центральная часть замка и дом у ворот вполне приспособлены для жизни в них. Они пообещали, что еще до первого снега весь старый замок будет полностью восстановлен. Регенты были уверены, что переезд в старинную крепость Халдейнов со всеми его ассоциациями со старым режимом значительно укрепит новое правление, Таким образом, прогресс во всем был впечатляющим.

Массивная восьмиугольная центральная башня, сердце замка, превратилась в надежное укрытие от непогоды еще до прибытия короля из Валорета; коническую крышу покрыли новыми листами свинца, а на двух верхних этажах окна были застеклены прекрасным гризайлевым стеклом. Однако в башне, в отличие от апартаментов в Валорете, постоянно гуляли сквозняки от бесчисленных дымоходов и вытяжных труб туалетов. Специфические неприятности последних не ощущались, покуда ими не пользовались, и можно было наглухо закрыть эти комнаты, но чтобы выгнать из башни сырость, постоянно топились восстановленные к приезду короля камины. Толстые гобелены и ковры, привезенные из Валорета, делали комнаты более гостеприимными.

Графы Таммарон и Мердок с женами занимали верхний этаж с отдельными спальнями и общей гостиной. Через гостиную открывался доступ на галерею под крышей, опоясывавшую верх башни и соединенную с комнатами постельничего на южной стороне здания. Галерея соединяла и с, пока необитаемыми покоями в западной части башни. Первым проектом, за который строители взялись самым рьяным образом, как только Синил приказал начать реконструкцию, было обновление надвратной башни, заброшенной во времена Фестилов. Надвратная и центральная башни сами по себе, даже без стен и системы вторичной защиты, представляли собой почти неприступную крепость.

Король и его братья разместились этажом ниже регентов, занимая отдельные спальни, но, как и прежде, пользуясь общей дневной комнатой. Комнаты Тависа, слуг и отца Альфреда, духовника мальчиков, находились на том же этаже, соединенные с апартаментами каждого принца, однако годились только для сна и хранения небольшого количества личных вещей. Под комнатами принцев располагался бывший холл в два этажа, но теперь его отдали в распоряжение поваров и телохранителей. Самый нижний этаж занимали всяческие писцы, следившие за деловыми бумагами нового короля. Три подземных этажа занимали колодец, арсенал и погреба с зерном, мукой, винами и другой провизией, достаточной на целую зиму.

Среди новых построек выделялся возведенный у северной стены и крытый черепицей огромный холл, соединенный переходом с центральной башней, для приемов и всевозможных торжеств. Во дворе были конюшни, меньший по размеру холл с комнатами для слуг и кладовыми на втором этаже, который соединялся с кухней. Замковая часовня, мастерская и кузница были почти готовы. Во дворе располагалась тренировочная площадка для конных и пеших воинов. В Ремуте было не так просторно, как в Валорете, но старый замок понемногу обживался.

Пожалуй, лучшие помещения в Ремуте были в распоряжении его архиепископа, того самого Роберта Орисса, который был настоятелем короля Синила в Ordo Verbi Dei. За тринадцать лет, прошедших со времени восстановления архиепископства, резиденция отстроилась и была безупречно отделана. Из ее окон духовенство наблюдало, как по приказу Синила начинается восстановление древней столицы. Собор святого Георгия, выстроенный на фундаменте старинной Церкви и приютивший в своей усыпальнице останки почти всех королей династии Халдейнов, стал первым из множества величественных зданий, задуманных для обогащения и прославления бывшей столицы Халдейнов. Резиденция архиепископа была отличным дополнением этой жемчужины архитектурного искусства.

Поняв, что житье в Ремутском замке было, в сущности, самым примитивным, Хуберт, не теряя времени, обратился к архиепископу как одно духовное лицо к другому за одолжением. И вскоре обрел кров в роскошных и удобных апартаментах Орисса, польщенного и немного робевшего оттого, что один из регентов почтит своим августейшим присутствием его дом.

В то лето граф Эван стал герцогом Эваном – его отец, герцог Сайхир, был из тех самых старцев, которых сразила холера. Вскоре после того как двор перебрался в Ремут, он и Рун, чтобы следить за армией, вернулись в Валорет, где Эван привыкал к обязанностям главнокомандующего, а Рун помогал ему.

Регентский совет распался надвое, и это ослабило влияние на короля и его братьев, зато помогло Эвану и Руну войти в близкие отношения с офицерами и солдатами Гвинеддской армии. В середине августа Совет Камбера узнал, что Эван набрал огромную партию рекрутов и разделил армию, состоявшую теперь по большей части из людей, на две части. Меньшая направлялась в Ремут под непосредственное командование Мердока, Таммарона и непосредственного исполнителя их приказов брата Хуберта – Манфреда, а другая часть расположилась лагерем и вела военные учения на равнине к западу от Валорета.

Никто не знал, зачем их собрали и какого противника они готовятся победить, совершая маневры и оттачивая боевые навыки, но некоторые дерини кое-что подозревали. Эван на деле оказался лишь бездумным исполнителем политики Регентского совета, членом которого был и сам. А Рун Безжалостный мог стать только силой дальнейшего разрушения мира и справедливости.