Он смотрит на Стивенса, но тот лишь пожимает плечами в ответ.

– Ничего не будет, – провозглашает Бакстер. – Ровным счетом ничего. В этом и заключается вся прелесть моего плана. Двое неизвестных мужчин убили друг друга. В наличии имеются два преступника и две жертвы. Преступление раскрывается само собой, а я наконец избавлюсь от Генри Дракса, от его угроз и вымогательств, а еще от того безумного зловония, что исходит от него.

– Значит, после того, как он застрелит Самнера, я застрелю его, – тупо повторяет Стивенс.

– Только в грудь, а не в спину. Если ты выстрелишь ему в спину, это лишь породит ненужные вопросы. Да, и револьвер вложи ему в правую руку, а не в левую. Ты все понял?

Стивенс кивает.

– Отлично. А теперь отнеси ему на чердак вот эту бутылку бренди. Заодно вынеси его гребаный ночной горшок, а если он заговорит с тобой, смотри не проговорись, а лучше вообще не отвечай.

– Время этого грязного ублюдка подошло к концу, мистер Бакстер, – говорит Стивенс.

– В самую точку.

Дракс притаился в углу погруженного в тень дровяного склада. Вдоль одной стороны тянется открытый сарай, в дальнем конце которого приткнулась полуразвалившаяся хижина с просевшей крышей. Территория захламлена битыми бутылками, гнилыми ящиками и сломанными досками. В кармане у Дракса лежит бутылка бренди; время от времени он достает ее и, облизнув губы, прикладывается к ней. В такие вот времена, когда его одолевает жажда, а в карманах водятся деньжата, он может пить неделю без перерыва. Две или три бутылки в день. Или даже больше. Не ради удовлетворения какой-то внутренней потребности или удовольствия, не потому, что ему так хочется или не хочется. Жажда несет его вперед, легко и безрассудно, не разбирая дороги. Сегодня ночью ему предстоит убийство, но сейчас он думает не об этом. Жажда куда глубже и сильнее ярости. Ярость вспыхивает быстро и ослепительно, зато жажда длится куда дольше. У ярости всегда есть конец, кровавый финал, а вот жажда не имеет ни дна, ни границ.

Он осторожно опускает бутылку на землю у ног и проверяет револьвер. Когда он откидывает барабан, патроны падают на землю, и он, чертыхаясь, наклоняется за ними, но теряет равновесие, и его ведет в сторону. Сделав несколько неуверенных шагов, он выпрямляется. Дровяной склад вдруг начинает раскачиваться у него перед глазами, а в ночных облаках танцует луна. Он яростно моргает и сплевывает. К горлу у него подступает тошнота, но он усилием воли подавляет ее, поднимает с земли бутылку и пьет. Он потерял один патрон, но особой роли это не играет. У него их осталось еще четыре, а ему хватит и одного, чтобы прикончить этого Пэдди-докторишку. Он притаится в засаде у самых ворот, а когда они войдут внутрь, он всадит ему пулю в башку. И на том все и кончится. Никаких угроз или пустой болтовни. Если бы этот педик Бакстер или его придурок-холуй хоть немного походили бы на мужчин, то могли бы справиться с этим делом сами, но нет, именно он, Генри Дракс, должен делать за них грязную работу. Болтунов, готовых трепать языком и строить большие планы, давать грозные клятвы и обещания, на свете хоть пруд пруди, а вот парней, способных на настоящее дело, очень и очень немного.

Луну закрывают облака, и тени на складе вытягиваются, переплетаются и становятся еще угрюмее. Он садится на бочку и пристально всматривается в смутную и неровную темноту. Ему по-прежнему видны створки ворот и верхняя часть стены, подходящая к ним вплотную. Услышав мужские голоса, он встает и медленно делает шаг вперед, а потом и еще один. Голоса становятся громче и звучат отчетливее. Он взводит курок и расставляет ноги, готовясь к стрельбе. Ворота скрипят и начинают открываться вовнутрь. Он смотрит, как они бок о бок входят на склад: два темных силуэта, смазанных и лишенных всякой индивидуальности, словно тени. Одна голова, две головы. Он слышит писк и топот лапок какой-то крысы и чувствует, как в нем вновь закипает жажда. Он делает глубокий вдох, прицеливается и стреляет. Темнота на мгновение раскалывается, накрывает его с головой, а потом выплевывает и отступает. Силуэт слева подламывается в коленях и с глухим стуком падает на угольную крошку. Дракс опускает револьвер, делает глоток бренди и идет вперед, чтобы посмотреть, убил ли он его наповал или же придется пускать в дело нож, чтобы довершить начатое. Присев над телом на корточки, он зажигает спичку. Желтое пламя разгорается ярче, он всматривается в труп, потом чертыхается и отодвигается.

На земле перед ним лежит труп этого педика Стивенса. Он застрелил не того придурка, вот незадача. Он встает и оглядывается по сторонам. Самнер не мог убежать через ворота – он следил за этим, – а стены склада достаточно высоки, а поверху еще и заделаны битым стеклом. Так что он должен быть где-то здесь, внутри.

– Вы здесь, мистер судовой врач? – кричит он. – Покажитесь, сделайте одолжение. Вы ведь, кажется, хотели поймать меня? Ну, так пользуйтесь такой возможностью, пока она у вас есть. Лучшей уж точно не будет. Смотрите, я даже положу револьвер. – Он кладет оружие на землю перед собой и поднимает руки. – Я предлагаю вам честный бой. Без оружия, и во мне бултыхается достаточно выпивки, чтобы уравнять шансы.

Он делает паузу и оглядывается по сторонам, но темнота молчит, и нигде не видно ни малейшего движения.

– Выходите же, – вновь кричит он, – я знаю, что вы здесь. Не стесняйтесь. Бакстер говорит, что вы намеревались выследить меня, даже нанять детектива, чтобы он разыскал меня в Канаде, а я – вот он, стою прямо перед вами. Живой и здоровый, собственной гребаной персоной. Так почему бы вам не воспользоваться случаем, когда он так удачно представляется?

Он выжидает еще несколько секунд, а потом поднимает с земли револьвер и идет к лачуге в дальнем конце склада. Оказавшись достаточно близко от нее, чтобы заглянуть внутрь, он останавливается. Дверь ее полуоткрыта. Спереди у постройки имеется большое окно, и еще одно, поменьше, в боковой стене. Оба разбиты, и ставни на них отсутствуют. Он нисколько не сомневается, что кто-нибудь наверняка услышал первый выстрел; так что, если он в самое ближайшее время не пристукнет докторишку, потом будет уже поздно и его везению придет конец. Но куда же подевался этот хитрожопый придурок? Где он прячется?

А Самнер, стоя внутри лачуги, поудобнее перехватывает обеими руками полотно ржавой пилы. Он держит его поднятым на высоту плеча и ждет. И, когда Дракс переступает порог, он наносит удар наотмашь. Зубчатая кромка впивается в шею Дракса чуть повыше ключицы. Из рассеченной артерии ударяет фонтан крови; слышится долгое отвратительное бульканье. Дракс на мгновение замирает, словно в ожидании чего-то лучшего, что должно случиться с ним, – а потом падает спиной вперед, ударяясь о дверной косяк и застывая в таком положении. Голова у него повернута под неестественным углом. Разверстая рана зияет, словно второй рот. Самнер, не испытывая ни малейших колебаний или угрызений совести, двигаясь, словно во сне, вытаскивает пилу и наносит второй удар. Дракс, наполовину обезглавленный, валится лицом вниз в черную грязь за порогом; его револьвер со стуком скользит по полу убогой сторожки. Несколько мгновений Самнер с ужасом взирает на дело рук своих, потом наклоняется, подхватывает с пола револьвер и выскакивает наружу.