это замечание, хоть оно мне и не понравилось, и с достоинством сказал:

— Тогда вперед.

Билли расплатилась, взяла меня на руки и вынесла наружу. Судя по тому, как меня растрясло, она не умела обращаться с младенцами.

Прошагав примерно милю, Билли оказалась возле Гардена. Билет пришлось взять у обдиралы-перекупщика, но так или иначе мы оказались внутри, где совершенно растерялись, потому что Мэдисон-сквер-гарден — очень большое место.

— Ну и где твой Смит встречается с Номером Третьим?

— Понятия не имею, — беспомощно сказал я. — Давай просто побродим, и я непременно замечу негодяя. Рано или поздно. Ну, надеюсь…

И мы стали бродить. Повсюду были толпы, но в них не наблюдалось ни сонного нациста с щетинистыми усиками, ни двоих его подручных. Что касается Номера Третьего, я, естественно, не представлял, как он выглядит.

Мы зашли в паноптикум, где поглазели на пожирателей огня, шпагоглотателей, карликов, скелеты и дородных дам. Потом отправились в зверинец, где видели львов, слонов, пару гиппопотамов и какую-то жирафу с ее жирафом. У одной клетки собралась большая толпа, и мы решили узнать, в чем дело. Дело было в горилле размером с Гаргантюа или Тони Галенто: она сидела на корточках за решеткой и стеклянным защитным экраном и развлекалась с миской — то нахлобучивала ее на голову, то сдергивала, — а стоявший у двери смотритель зоопарка толкал нескончаемую речь, на которую люди слетались словно мухи. Но я так и не увидел ни Смита, ни ранца с транспортерными шлемами.

Вдобавок ко всему мне снова захотелось спать, да и настроение было ужасное. Если Смит провернет свой фокус, тогда… пиши пропало! Шпионы во всех наших рядах, включая высший командный состав! Причем такие шпионы, которых невозможно изловить!

К тому же у меня хватало и других забот. Что, если док не выживет? Что, если он потеряет память? Что, если он не сумеет сделать такие же шлемы? Весь остаток жизни мне придется величать капитана Доусона папашей! Если только он меня не прикончит за… за… Кстати, а что это было? Похищение? А ну как он разжалует меня и навеки сошлет на кухню? Мне представилось, как я — дутыш в подгузниках — днем и ночью чищу картошку. Или сижу на гауптвахте, весь закованный в цепи. Эх!

Одно я знал точно: роль сержанта Джерри Кэссиди мне не по зубам. Как прикажете управляться с пулеметом? Что до винтовки, я ее и поднять-то не смогу.

Может, Поросенка в моем теле отправят обратно на передовую. Вот-вот! Только представьте: на него прет япошка с пристегнутым штыком, а Поросенок завалился на спину и грызет ногти на ногах. О-хо-хо!

Тут Билли заметила, что меня опять сморило, и стала трясти. Раскрыть глаза я сумел, но сфокусировать взгляд оказалось непросто.

— Все в порядке, — прошептал я.

И зевнул.

— Джерри, сейчас не время спать!

— Я… это… не сплю. — Но на самом деле я спал.

Ничего не мог с собой поделать. Младенцам надо много спать, а я к тому же совершенно вымотался.

Поэтому Билли меня ущипнула. Я взвизгнул, проснулся и увидел, как к нам со стальным блеском в глазах подруливает дама размером с линейный корабль. Когда Билли заметила ее, было уже слишком поздно.

— Что вы сделали с ребенком? — осведомилась линкорная дама.

— Ничего, — сконфуженно ответила Билли. — Просто ущипнула, чтобы не спал. А то все время засыпает.

— Ущипнула? Господи боже! Что ж вы за мать такая?

— Я не мать! — отрезала Билли, стараясь удержать меня, чтобы я не свалился на пол. Схватила за руку, за ногу и стала заворачивать меня в самого себя, словно я был не младенец, а осьминог. — Я даже не замужем.

Старушенция ахнула и осведомилась, с какой стати Билли разгуливает здесь с чужим младенцем на руках. Да таким тоном спросила, словно это зрелище оскорбило ее в лучших чувствах.

— Я планирую выйти за него, — брякнула Билли, вконец запутавшись. — И жду, когда вырастет. Ой, уйдите. Мы очень заняты.

— Гм! Все это выглядит крайне подозрительно. Девушка, а вы, случаем, не пьяны?

— Нет. И этому… этому… — она помахала мной перед носом у линкорной дамы, — сегодня тоже пить запрещаю, чтоб вы знали. А он все время просит пива.

— Что? Сегодня? А в другие дни вы поите младенца пивом?

— Обычно мне не надо его поить. — Тут Билли охнула, потому что я едва не вывернулся у нее из рук. — Он сам себе заказывает, если только не хлещет ржаной виски. Этот парень способен целое море вылакать.

— Святые угодники! Бедненький младенчик, невинное дитя! Я приму меры, чтобы вас наказали!

К тому времени бедненький младенчик (то есть я) отрепетировал в уме целую тираду и взвыл:

— Ах ты, старая сорока! Проваливай, хватит нервировать мою Билли, а не то еще полминуты, и она меня уронит! Если хочешь помочь, тащи сюда бутылку пива. Я пить хочу, чтоб тебя черти драли!

— Боже! — выдохнула линкорная дама, слегка позеленев под боевой раскраской, после чего сделала несколько неопределенных жестов, скрючила пальцы, развернулась и умчалась прочь на крейсерской скорости.

— Видишь, что ты наделал? — сказала Билли. — Теперь бедняжка думает, что сбрендила.

— И поделом! — тоненько прорычал я. — Давай шевелись! Надо найти Смита, пока я снова не заснул. Предлагаю поискать его вон на том шоу, где акробаты.

Там имелись незанятые места, но Билли встала у входа, а я осмотрелся, после чего испустил приглушенный писк:

— Вон он! Видишь, у той колонны? Усатый!

— Где? Да-да, вижу. Ну и что… что мне теперь делать?

Смит сидел один, без соседей. Нахохлившись, он пристально следил за выкрутасами гимнастов на трапеции, а в ногах у него я приметил черный ранец.

— Думаю, лучше поискать копа, — шепнул я. — Не испытывай судьбу, Билли.

Но она, по всей видимости, не услышала. Не выпуская меня из рук, поднялась по центральному проходу и уселась рядом со Смитом. У меня засосало под ложечкой. Сонноглазый нацист покосился на нас и снова стал разглядывать акробатов. Должно быть, не признал меня. На вид все младенцы одинаковые: вислощекие и пухлые.

Буквально в трех футах от меня покоился ранец с транспортерными шлемами — если Смит еще не передал их Номеру Третьему. Я рискнул предположить, что этого пока не произошло: Смит отдал бы сообщнику весь ранец, чтобы не привлекать внимания, выуживая шлемы.

Я поозирался в поисках головорезов Смита, но среди публики их не оказалось. Билли не отважилась заговорить со мной, да и я не рискнул бы ей ответить, ведь рядом сидел враг. Поэтому я тоже сидел у Билли на