- Доела? – спрашивает Матвей, крепко обнимая меня сзади.

- Да. - склоняю голову набок, открывая ему доступ к шее.

Люблю его губы на себе. И он это знает. Медленно проводит ими по шее, тянет зубами вниз кофточку и целует родинку. Буквально напротив меня с криками летают чайки, прямо на лету хватая хлеб, который бросают им туристы, внизу поодаль плавают белые лебеди, а позади них красуется великолепный Пражский замок. Хочется зажмуриться, потому что создается ощущение, что я сплю и страшно проснуться. Разве можно быть еще счастливее? Матвей рядом, я чувствую каждой клеткой тела, как он стал для меня еще ближе, если это только возможно, но мне не хочется отпускать его от себя ни на секунду. Как я уже когда-то думала – наша любовь – это коктейль из одержимых чувств, сумасшедших желаний и непрекращающегося фонтана самых разнообразных эмоций, который не закончится никогда. Ни в будущем, ни сейчас.

И я растворяюсь в нашем счастливом «сейчас», утопая в этом моменте и отказываясь всплывать на поверхность.

- Знаешь, о чем я подумал, Ри? – доносится теплой вибрацией мне в шею, а потом колючая щетина скользит по моей щеке.

- Что ты любишь меня?

- Об этом я не думаю. Это общеизвестный факт. А подумал я о том, что сейчас самый подходящий момент.

- Для чего?

- Для того, чтобы стать Кешновой.

Оборачиваюсь, совсем не ожидая подобного, и натыкаюсь на теплую синеву любимых глаз. Сердце подскакивает.

- Ты серьезно?

- А ты так не считаешь?

Мои губы расплываются в улыбке, потому что сдерживать ее нет никакой возможности, и я недоуменно пожимаю плечами.

- Прямо вот сейчас, я думаю, это невозможно.

- Для меня нет ничего невозможного, Ри! Главное твое «Да», в котором я уверен, но для формальности оно все же нужно.

- Для формальности? – хмурюсь, наблюдая за тем, как Матвей вдруг отходит на шаг, разворачивая меня лицом к… незнакомой женщине и двум мужчинам, улыбающимся мне голливудскими улыбками и держащими в руках планшеты с какими-то бумагами.

- Да, если бы не эта формальность, мы бы обошлись без свидетелей, а так никак…

Перевожу недоуменный взгляд на Матвея, не совсем понимая, что происходит. Точнее, конечно же понимая, потому что засранец улыбается, но не до конца веря. Не может быть.

- Так ты согласна, Риии?

Я говорила, что нельзя быть еще счастливее? Я ошиблась. Чертовски ошиблась. Можно! Еще как можно, и это доказывает мое рехнувшееся от переизбытка счастья сердце, которое буквально воспаряет, готовое взлететь как можно выше.

- Ты не оставил мне выбора, да?

- А у тебя его нет, Ри! Каждый твой выбор – это я. А каждый мой выбор – это ты!

И я не могу с этим не согласиться. Я готова выбирать Матвея каждый день снова и снова. На днях он сказал мне, что я его неудержимая страсть и безумная любовь, и то же самое я могу сказать в ответ про него.

- Тогда да!

- Да? – уголок чувственных губ едет вверх.

- Да!

- Записали? – поворот головы в сторону женщины, помечающей что-то в бумагах и молча, без единого слова протягивающей мне ручку.

Матвей кивком головы показывает то, что я должна расписаться, и я делаю это не задумываясь. Сама не понимаю, что сейчас происходит, но кажется это не просто предложение. Матвей тоже оставляет подпись на указанном месте, и когда сделав пометки во всех журналах ему протягивают свидетельство о браке, он довольно задирает бровь и, обняв меня за талию, притягивает к себе.

- Ну все. Теперь ты от меня никуда не денешься, Кешнова Марина Игоревна.

Не могу перестать улыбаться и смотреть на него. Лучи закатного солнца освещают любимое лицо, а я понимаю, что никогда в жизни не встречала никого красивее, чем Матвей. Он особенный. Словно создан только для меня.

- Как будто до этого ты давал мне возможность куда-то деться. - И никогда не дам!

- А разве мы не должны были обменяться кольцами?

- Правда? – картинно удивляется мой… Боже мой… муж… От одной только мысли о том, что Матвей теперь не просто мой молодой человек или парень, он мой муж – мурашки бегут по коже, и ощущается теперь все как-то совсем по-новому. Снова отвернув меня от толпы туристов, Кешнов лезет в карман и достает оттуда три кольца. Одно с переливающимся на солнце бриллиантом надевает мне первым. Дух захватывает от того насколько оно утонченное. А второе, на котором изнутри выгравировано «МиР» (Матвей и Рина) - следом. И снова мне хочется зажмуриться. Сердце бьется так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди. На открытой ладони остается еще одно кольцо с точно такой же гравировкой, и я, взяв его, затаив дыхание надеваю на безымянный палец Матвея.

Нужно что-то сказать, а я не могу. Да и ни одни слова не могут передать степень моих чувств. Горло свело спазмом. Не верится, что теперь мы муж и жена.

- Моя Риии, - в любимом голосе столько всего, что не описать.

Поднимаю голову и тут же оказываюсь пойманной его руками и губами. Матвей целует меня, приподняв над землей, а потом усаживает на ограждение моста.

- Лана нас убьет, - произношу, представляя масштабы истерики единорожки, когда она узнает, что мы поженились, не позвав ее.

- Не убьет. Мы закатим для всех отдельную пышную свадьбу. Хочу узнать как это – снимать с тебя свадебное платье.

- А это что было пару минут назад, Кешнов?

- А это было только для нас, Кешнова!

И это было идеально!

Полгода спустя

Марина

- Даже не верится, правда?

Лена протягивает мне бокал с шампанским и становится рядом.

Наши взгляды направлены конечно же, как и всегда, только на них - на Матвея и Андрея. Эти двое сейчас находясь в компании бизнесменов Москвы выглядят с ними наравне. Ни капли не проигрывают.

Но если Андрея привычно видеть в рубашке и брюках, то Матвея нет.

Он как будто совсем другой. Держа в одной руке стакан с виски, Кешнов, ощутив на себе мой полный восторга взгляд, оборачивается, и я чувствую, как у меня перехватывает дыхание. Боже, кто это? Это явно не тот ненормальный, с которым я познакомилась больше трех лет назад.

Статный, уверенный в себе, но с такой же живой энергией в глазах, Матвей подмигивает мне и продолжает разговор. Верхние пуговицы на его рубашке расстегнуты, рукава закатаны на три четверти, а в брюках вместо классического кожаного ремня, ремень с дерзкой пряжкой, который я заказала специально для него. На бляшке намеренно выгравирован след словно от царапин дикого животного. Ему очень подходит. Матвей говорит, что это я жадная кошка так жаждала стащить с него брюки и сделать минет, что в нетерпении поцарапала металл.