— Война между Младшими и людьми будет возобновлена во имя твоих собственных интересов?

— У меня нет своих собственных интересов — только этот мир и его жизнь. Время Мудрых подошло к концу, и они должны будут умереть. Ничто не спасет их. Древние армаги уже закрыли глаза на берегу моря, что за Черными горами. Теперь пришла очередь их подмастерий.

— Я слышал про умиравших армагов на берегу моря, возле Города драконоборцев. Но как же силы новых хранителей, которые появились после похода Хельви в Черные горы, откуда взялись они? — не выдержал Базл. — Разве тот белый армаг, что явился на развалинах башни Ронге Вепрю, не черпает своих сил из нового источника? Разве он не дает новую жизнь старым племенам?

— Слабая магия, которая отказалась от древних сил могущественных артефактов. Да, она не умрет вместе с древними, но какой прок от нее племенам Истинного ожерелья? Что касается посланца, с которым человек по имени Вепрь разговаривал у черной башни, то он не армаг. Я приказала ему представиться так, потому что знала, что человек поверит этой легенде. Он ведь уверен, что видел собственными глазами появление новых хранителей. Мой слуга передал ему амулет, привораживающий драконов. Амулет и мое ожерелье — эта пара древних заклятий положит конец безвременному процветанию Города царей. Впрочем, возможно, что в летописях он и впрямь останется Городом драконоборцев — последние часы своей жизни его горожане проведут, сражаясь с чудовищами.

— Ты уничтожишь Город драконоборцев и спровоцируешь новую войну между людьми и Младшими, госпожа хозяйка, — терпеливо повторил Базл. — И ты, конечно, не испытываешь ни тени страха или раскаяния. Тебе просто недоступны эти чувства. Но зачем же ты рассказываешь об этом мне, госпожа? Или за тысячи лет одиночества тебе надоело болтать с молчащими деревьями и водой? Почему ты не хочешь заключить мир с творениями Родителя? Пусть мы не родные дети твоего мира, но мы не металлические фигурки, которым чужда жизнь. Ты могла бы найти собеседников, которые бы отвечали тебе. Разве не в этом заключается счастье?

— Чье счастье? Счастье людей и Младших? Мне нет до него никакого дела. Куда больше, чем исход войны, меня занимает вопрос, успеют ли жаворонки улететь в долины за Золотыми холмами прежде, чем наступят заморозки. Нам никогда не понять друг друга, не стоит и пытаться. А что касается противостояния между людьми и Младшими, то мне даже не нужно будет вмешиваться, чтобы разжечь его с новой силой. Повторяю — война не закончилась, она идет, несмотря на глупые и наивные договоры.

— Госпожа хозяйка, я хочу посмотреть на тебя, — воскликнул Младший. — Позволь мне увидеть тебя, иначе всё случившееся я сочту просто ужасным сном. Этого ведь не может быть. Это просто мои ночные страхи нашептывают мне в ухо.

— Смотри же, смертный.

Базл очутился на земле. Скинул ли его конь или животное просто пропало из-под всадника, он не понял. По крайней мере, никаких неудобств в связи с исчезновением коня он не испытал. Он стоял на тропе, той самой, по которой всего несколько часов — или минут, или дней? — назад ехал вместе с Литоком и сильфом. А прямо перед ним из глубокого оврага поднималась лесная хозяйка. Ее голова терялась где-то в облаках. Зеленое платье, расшитое удивительными высокими деревьями с нежно-серебристой листвой, начинало слегка расплываться, если смотреть на него долго, а вышитые деревья — покачиваться и шуметь, как будто под порывами ветра. Глиф мог разглядеть высоко над лесными верхушками огромные руки хозяйки мира, которые были сложены на животе.

— Налюбовался? — Голос Ашух прозвучал из поднебесья, как удар грома. — Опять скажешь, что я только страшный сон?

— Нет, госпожа хозяйка, — упал на колени глиф, пораженный величием матери мира. — Верю, что ты и истории, рассказанные тобой, истинны. Клянусь, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы донести их до существ, населяющих этот мир. Однако прежде чем взяться за это задание, позволь мне задать тебе один вопрос. Он очень важен для меня.

— Говори, — ухнуло с небес.

— В чем заключена тайна черной башни Ронге? Отчего колдуны людей не смогли захватить ее и маги Младших не сумели разграбить ее кладовых? Великий канцлер Хельви отослал меня и моих спутников разведать эту тайну, но, видят боги, я уже не успею заняться этим.

— От меня ты не узнаешь об этой тайне, потому что я сама ничего не знаю о ней. Человек по имени Халлен был талантлив. Я даже подумала, что, возможно, Родитель говорил именно о таком разуме, когда предвосхищал судьбу людского рода. Я предложила ему свое покровительство, как тебе. Но этот гордец посмел отвергнуть его. Он объявил, что следует к истине собственным путем и не нуждается в попутчиках. Магия людей и магия Младших изначально враждебны друг другу, однако Халлену, видимо, удалось каким-то образом преодолеть это противоречие. Объединить золотые фигурки в Истинном ожерелье — это было бы настоящее чудо, на которое способен только Родитель. Но Халлен был всего-навсего человеком. Он искал собственный ключ для выхода из нашего мира. Войны помешали ему. Ненависть, которую питают друг к другу племена Истинного ожерелья, оказалась сильнее его дара.

— Чем же встретит нас будущее, госпожа хозяйка? — склонил голову Базл.

— Не думай об этом. Просто иди и выполни то, что тебе поручено. Сильвестры помогут тебе выйти на правильный путь. Свельф и альв будут сопровождать тебя. Чашу необходимо уничтожить, потому что древняя сила, заключенная в ней и вызванная к жизни сванами, способна повредить этому прекрасному миру. Отыщи сванов и забери у них магический артефакт. Позже я дам тебе совет, как ты сможешь навсегда избавиться от проклятой посудины. Твой поход будет долог и опасен, но это единственный выбор, который может быть сделан.

— Но почему я, госпожа хозяйка? — заплакал маг. — Я ведь всего-навсего глиф, скромный читатель императорской библиотеки, порученец при великом канцлере. Твое поручение следовало бы дать Хельви, уж он бы с ним справился.

— Для человека по имени Хельви у меня припасено поручение посложнее. Иди с миром, глиф. И помни о своем задании.

Базл всхлипнул и открыл глаза. Он лежал на сухой осенней траве в молодом березняке. Ни меча, ни кольчуги не было на глифе — только длинная белая рубаха, прикрывавшая его тело до пят. Младший крупно задрожал и сел на траву. Он огляделся, но ни хозяйки, ни сильвестров, ни Бивер Бубена с Литоком рядом не оказалось. Птицы мелодично высвистывали свои немудреные песенки, спрятавшись в желтолистых ветках. Нужно было выбираться отсюда, понял Базл, искать своих. Он поднялся на ноги и вздрогнул, услышав дивную мелодию.

— Вот идет посланник девы Ашух, — пел невидимый хор. — Дорогу посланнику светлой девы.

Крепость в Нонге, где вот уже неделю гостили Хельви и его свита, навевала на великого канцлера воспоминания о давно минувших днях. Здесь, за этими мощными красноватыми стенами, решилась когда-то его судьба. Тут он узнал от Мудрых, что корону отдадут брату, принцу Омасу. Справедливо будет утверждать, что именно с этого момента и началось его удивительное приключение, которое привело его к трону империи Младших. Хельви припоминал, какие страстные чувства обуревали его двадцать лет назад, когда он, как предполагалось, навсегда покинул Нонг, отправившись с бароном Рошевиа — отцом одного из нынешних королевских фаворитов — в Тихий лес, к крепости Шоллвет, которая должна была стать ему и домом, и тюрьмой. То ли время и впрямь лечит раны, то ли решение Мудрых не подкосило меня уж так сильно, усмехался Хельви, разглядывая с крепостной стены чернеющие поля. Урожай был снят, сырой воздух пах свежевспаханной землей.