В поход Скобелев взял около 8 тыс солдат, 60 пушек и 16 мортир, около 3 тыс лошадей и 20 тыс верблюдов. С собой в поход генерал приказал взять даже… проституток. «Вопрос о публичных женщинах является очень важным. Необходимо иметь прачек и вообще практиканток в тыловых укреплениях для солдат. А для этого нужно их достаточное количество. Буду ожидать доклада начальника штаба».[66]На вербовку «практиканток» было затрачено 3 тыс. рублей.

Вслед за войсками должны были прийти строители и начать постройку железной дороги из Красноводска вглубь Азии. А доставку всех грузов должен был осуществлять капитан 2-го ранга Макаров. Он привлек к военным перевозкам не только все суда Каспийской флотилии, но и мобилизовал все пароходы формально частного, но дотированного и управляемого Морским ведомством общества «Кавказ и Меркурий». Кроме того, было зафрахтовано свыше ста частных парусных шхун.

18 января 1881 г. русские войска взяли штурмом самую неприступную крепость Средней Азии Геок-Тепе. В феврале 1881 г. русские войска заняли весь Ашхабадский округ, на том кампания и закончилась. Российская империя увеличилась на 28 тысяч кв. верст.

А к моменту взятия Геок-Тепе русские строители проложили 115 верст первой в Средней Азии железной дороги.

Пик перевозок на Каспии пройдет к 21 мая 1881 г. Макаров покидает Каспий и едет в Петербург. Там он обратился к руководству Морского ведомства с ходатайством о разрешении провести зиму на юге «по семейным обстоятельствам».

Ходатайство было удовлетворено, и Макарова назначили командиром стационера «Тамань», находившегося в распоряжении русского посла в Константинополе. Сей стационер представлял собой колесный пароход, построенный в 1849 г., водоизмещением 573 т., вооруженный двумя 4-фунтовыми пушками образца 1867 г. (Сх. 63).

Схема 63. Пароход «Тамань» Черноморского флота. 1849 г.

Риторический вопрос, что делать боевому моряку на этой старой калоше, стоявшей на Стамбульском рейде? Правда, советский биограф Макарова С. Н. Семенов писал: «По-видимому, в Петербурге не случайно избрали на этот пост боевого командира, столь досадившего туркам во время минувшей войны. В дипломатии ведь все имеет свое значение: и марка вина, наливаемого камер-лакеем в бокал, и марш, которым встречают именитого гостя, и множество иных мелочей, порой самых курьезных. В переводе с дипломатического языка на военный назначение Макарова расшифровывалось так: русским стационером в турецкой столице командует офицер, топивший ваши суда, помните об этом и имейте в виду…»[67]

Увы, С. Н. Семенов не знал, что Макаров был хорошо известен лишь в России. Туркам о нем абсолютно ничего не было известно, равно как и о потоплении в 1878 г. торпедой 100-тонного посыльного судна «Интибах»◦— единственной жертве макаровских минных катеров. Да и вообще, в Оттоманской империи было официально объявлено, что войну 1877–1878 гг. выиграла… Турция. А с точки зрения дипломатии командиром стационера должен быть лощеный аристократ с родословной как минимум до крестовых походов, пусть даже и никудышный моряк. А тут послали боцманского сына, получившего дворянство с очередным чином. Так что «в переводе с дипломатического языка» на общеобывательский это означало одно◦— очередной ляп МИДа и Морского ведомства.

Степан Осипович был чужд светскому обществу и не пользовался успехом у дам. Даже с женой у него отношения быстро разладились, и Капитолина Николаевна не придумала ничего лучшего, как завести роман с Зиновием Рожественским◦— будущим «героем» Цусимы.

Чем же занялся Макаров в Стамбуле? Предоставим слово другому его советскому биографу Б. Г. Островскому: «Должность командира стационера не требовала особого напряжения и считалась в те времена скорее почетной. У Макарова появилась, таким образом, возможность отдохнуть от вечно напряженной обстановки, обычной на военном корабле.

Но бездеятельности Макаров не любил, и желания отдыхать, ничего не делая, у него никогда не было. Лучшим отдыхом для него было чередование одного занятия с другим…

…И вскоре здесь, в Константинополе, он нашел себе занятие по душе.

Пребывание в Босфоре явилось крупным событием в жизни Макарова как ученого. Здесь он стал гидрологом, занявшись научно-исследовательской работой по изучению течений в проливе, и вскоре представил вполне точную и весьма поучительную картину того, что происходит в Босфоре, во всех его слоях.

В глубокой древности существовало поверье, что в Босфорском проливе, соединяющем Черное море с Мраморным, существует двойственное течение: на поверхности вода идет из Черного моря в Мраморное, на глубине же◦— в противоположном направлении. Что дало повод сделать подобное предположение◦— неизвестно, но одно несомненно, что поверье это возникло много столетий тому назад. Еще итальянский ученый Луиджи-Фернандо Марсильи (1658–1730) в последней четверти XVII века, будучи в Константинополе, заинтересовался: этим странным явлением и стал расспрашивать местных рыбаков. Они подтвердили, что в проливе действительно существуют взаимно противоположные течения, но доказать этого не могли. Удостовериться в существовании верхнего течения было, разумеется, нетрудно, но как узнать, что течение существует и на глубине? Вот вопрос, оставшийся неразрешенным как для Марсильи, так и для многих других ученых.

Как-то в разговоре с советником русского посольства в Константинополе Макаров узнал о загадочных течениях и, заинтересовавшись этим явлением, взялся за разрешение нерешенной Марсильи задачи.

Он расспросил местных жителей, а затем и командиров иностранных стационеров, стоявших рядом с „Таманью“ на Константинопольском рейде. Местные жители заявили, что ничего не знают, а командиры судов считали рассказы о нижнем течении Босфора легендами и сказками.

Раздобыв сочинение Марсильи, написанное на латинском языке и изданное в 1681 г. в Риме, Макаров стал изучать его.

…Макаров решил выяснить этот вопрос во что бы то ни, стало. Если, рассуждал он, удастся экспериментально доказать, что нижнее течение действительно существует, останется только разобраться в его причинах. Но как это сделать, как произвести эксперимент под водой? Способ, придуманный Макаровым, был столь же остроумен, сколь и прост. Макаров вышел на четырехвесельной шлюпке на середину фарватера и опустил на глубину пятиведерный бочонок, наполненный водой, с привязанным к нему балластом. Расчеты Макарова оправдались. Опущенный на глубину бочонок стал буксировать шлюпку против довольно сильного поверхностного течения.

Наличие подводного течения в Босфоре было, таким образом, установлено экспериментально.

„Когда я убедился, что нижнее течение существует, — писал Макаров, — захотелось определить точно границу между ним и верхним течением. Когда сделалось очевидным, что граница эта идет по длине Босфора не горизонтально, а с некоторым наклонением к Черному морю, захотелось выяснить этот наклон, наконец, захотелось выяснить подмеченные колебания границы между течениями в зависимости от времени года и дня, от направления ветра и проч. Было интересно определить относительную скорость течения на разных глубинах и распределение воды по удельному весу“.