София не видела лица Златопрут, но не подлежало сомнению, что та продолжала безмятежно взирать перед собой.

– Наш обычай – предлагать посильную помощь всякому, кто встретится на пути, – сказала она. – Мы все таковы. Мои личные душевные качества тут ни при чем.

Пока ехали, София поведала Златопрут то же, что раньше – Эрролу: как она оказалась в Папских государствах, что случилось на борту «Истины» и что ожидало ее в хранилище нигилизмийского архива Гранады. К некоторому удивлению девочки, Вещая не усомнилась в том, что ценность дневника оправдывала столь далекую поездку. Не спросила, а следовало ли покидать Севилью, когда путешественнице должны были вот-вот оказать помощь.

День выдался долгим. Эррол и Златопрут все прислушивались, ожидая прибытия воинов Золотого Креста. Однако час проходил за часом – все было тихо. К сумеркам София задремала, уткнувшись лицом в спину Вещей. Ее разбудил звук спущенной тетивы, особенно громко прозвучавший в вечерней тишине. И Златопрут казалась несколько напряженной…

– Что такое? – прошептала София.

– Фантомы, – так же тихо ответил сокольничий.

Девочка повернулась, чтобы взглянуть, но увидела лишь Эррола, подбиравшего с земли две стрелы. И еще указатель при дороге, гласивший: «ЛА ПАЛОМА ГРИ», что соответствовало побитому непогодами изображению серой голубки. Сердце Софии болезненно сжалось: что, если Эррол «оградил» ее от очередного явления Минны?..

– Что ты называешь фантомами? – спросила Златопрут.

– Фантомы.

– Но ведь они говорили!

– Несли всякую чушь, – коротко бросил Эррол. – Захочешь поболтать с ними, подожди до завтрашнего вечера. Они точно вернутся. Правда, беседа вряд ли покажется тебе занимательной… – И он снял Софию с коня. – Я тут, в «Голубке», с хозяйкой гостиницы знаком. Она спрячет нас, если орденские нагрянут.

Хозяйка гостиницы в самом деле приветствовала Эррола радушными объятиями и беззубой улыбкой. Других путешественников в ее заведении не было. Добрая женщина выдала им кувшин воды, горшок с тушеным мясом и овощами, блюдо оливок и миндаля. Сама же повесила передник и удалилась к себе.

Путники остались отдыхать в большой общей комнате, увешанной гамаками. Убранство являло собой немое свидетельство давно минувших времен, когда Папские государства вовсю торговали с Объединенными Индиями. После еды Эррол и Златопрут улеглись подремать. София вытащила бисерную карту и выглянула сквозь сетку гамака – убедиться, что Вещая не спала.

– Златопрут?..

– Да?

– Как ты это делаешь? Ну, те цветы у тебя на ладонях… В твоем племени все так умеют?

Темно-русые волосы Златопрут разметались во все стороны по гамаку, зеленые юбки свисали по сторонам. Она сняла белый шарф, которым обычно покрывала голову, и бросила его на пол. Мягкие кожаные сапожки с длинными завязками, напоминавшие перчатки Вещей, лежали рядом, на гамачной сетке покоились маленькие зеленоватые ступни. Златопрут передвинулась и приподнялась, чтобы лучше видеть Софию. Эррол лежал в своем гамаке, скрестив на груди руки. Он не подавал вида, но тоже слушал очень внимательно.

– Вещими нас называют другие, – начала Златопрут. – Сами мы зовем себя элодеями или элодейцами. Когда мы пришли на берега Жуткого моря, нас стали путать с эрильгонами, истинными эри, – народом, рассеянным давнишней войной. Я и прежде подмечала за жителями Нового Запада эту привычку: давать местам и племенам малоподходящие названия, исходя из весьма неполных знаний о них. Мы пришли с запада, с берега океана… В другом, лучшем мире нам не было бы нужды таить свои знания. Здесь же тяжкий опыт успел показать, сколь многие люди готовы использовать во зло наши возможности…

Жители Пустошей и Нового Запада считают нас целителями, – разглядывая свои ладони, продолжала она. – А следовало бы – толкователями, толмачами. Ты ведь обращала внимание, что Эррол владеет как языком своего народа, живущего в Сокровенных империях, так и здешним?

– Да, – сказала София.

– Вот и я примерно тем же занимаюсь. Только я владею языками не разных людских племен, но разных существ.

Слушатели задумались, воображая при этом весьма несхожие вещи. Эррол невольно припомнил дивные народцы, что населяли бабушкины сказки: гоблинов, пикси, эльфов… София подумала о барсуках и медведях.

– Ты зверье имеешь в виду? – спросила она.

– И его тоже. Знаешь, я успела побеседовать с лошадьми, так они столько всего мне порассказали об ордене Золотого Креста… А Сенека, хоть натура и сдержанная, не удержался и вволю посплетничал о хозяине… – Она с улыбкой покосилась на Эррола, ерзавшего в гамаке. – В нашу эпоху, как и на протяжении всей истории до Великого Разделения, элодейцам был присущ дар владения языками. Нам это казалось естественным: а как же иначе?.. Лишь вплотную столкнувшись сперва с жителями Пустошей, потом с населением Индейских территорий и, наконец, встретив выходцев с Нового Запада, мы поняли: не все умеют общаться так же, как мы. Зачастую это приводит к столкновениям. О некоторых вам известно, о других – нет. Ваш мир полон существ, которых вы не понимаете и которые не понимают вас…

– Вроде волшебного мира фэйри, – встрял Эррол.

– Нет, я говорю не о мире волшебных созданий, хотя допускаю, что вы так называете кое-кого из тех, кого я имею в виду… Возьмем хотя бы явление, которое здесь именуют моровым поветрием, или лапеной. Да, это болезнь вроде сыпного тифа и двенадцати лихорадок, только лапена поражает самое сердце. Как и тиф, она причиняется возбудителями, незримыми глазу. Крохотные странники поселяются в людях, потому что их вынудили покинуть привычное обиталище. Как и откуда их выгнали, я еще не поняла. Только чувствую, что они весьма обеспокоены и несчастны, ведь их сорвали с корней. Они подселяются к людям в ложной попытке найти себе новый дом. Я начинаю говорить с ними, а цветы златопрута дают им хотя бы временную опору… как веревка тонущему. Они слышат меня, хватаются за веревку и выбираются из человека. К сожалению, жители Папских государств не в состоянии это понять. Они считают лапену то ли порчей, то ли вовсе проклятием и не замечают живых существ, вызывающих болезнь. Они вообще глухи и слепы очень ко многому…

Эрролу и Софии понадобилось время, чтобы переварить услышанное.

– Это не объясняет, как ты узнала, что делается впереди на дороге, – погодя возразил сокольничий. – Как и то, что сделала с пылью!

Златопрут смотрела в потолок, сложив руки на животе.

– Боюсь, большего открыть мне не позволено, – сказала она. – Я и так уже многовато наговорила.

София сделала еще попытку:

– Почему не позволено? Хоть это ты можешь нам объяснить?

– Так тебе скажу, – ответила Златопрут. – Некоторым наши способности кажутся ключом к власти. Вроде как все живые существа готовы плясать по одному нашему слову…

Голос Вещей прозвучал мрачновато.

– А элодеи правда так могут?.. – потрясенно выговорила София.