— Меня эта машина не интересовала, — пожал плечами непутевый сын самого известного в городе телепродюсера. — Я на нее и не посмотрел. Для меня тогда важно было, что я без копейки опять остался. Мне материально семья последний раз в четырнадцать лет помогала. Так что… извиняйте, господа, если не оправдал надежд. Но ведь наш уговор остается в силе?!

Я достал деньги и сунул ему в нагрудный карман рубашки. Потом развернулся и пошел прочь от этого алкаша, от этого загаженного лесочка. Рядом со мной, шаг в шаг, шла Элка. Она сорвала какую-то ветку и яростно хлестала ей высокую, пожухлую от слишком жаркого солнца траву.

— Эй! — окликнул нас парень.

Мы остановились и оглянулись.

— Я тут кое-что вспомнил! Ну, про ту машину! У нее на лобовом стекле, изнутри была приклеена ярко-желтая бумажка! По-моему, это специальный пропуск для проезда на какую-то охраняемую территорию. Его специально делают таким ярким, чтобы он был заметен даже через тонировку и даже в сумерках!! Ну как, помог я вам?! Вы ведь убийцу папаши ищете?

— Йе-ес! — высоко подпрыгнула Элка, сделав рукой любимый жест тинэйджеров — словно со всей силы дернула на себя веревку над унитазом.

Я схватил ее за руку и потянул быстрей из лесочка, пока она в порыве благодарности не начала потрошить свой кошелек. Ведь любые деньги имеют обыкновение кончаться. Даже те, которые черпаешь из бездонного кармана Сазона.

* * *

Мы сидели в придорожном кафе и пили отвратительный кофе.

У Элки были прищуренные глаза, она смотрела куда-то вдаль, и стекла ее очков отсвечивали и бликовали.

— Элка, — сказал я. — Теперь со всем этим нужно пойти к Барсуку.

Элка посмотрела на меня так, что я понял — я скучный, нудный, неправильный Бизон.

— Короче, чтобы произвести на тебя впечатление, я должен сам найти этого молоточника, сам его повязать и притащить в отделение, да?!

Элка молча и весело закивала своей стриженой головой. Очки слетели с ее носа и плюхнулись в пластиковый стаканчик с кофе. Кофе от этого хуже не стало, очкам, впрочем, тоже. Элка выудила их, дотянулась до подола моей рубашки и начала протирать стекла.

Я шлепнул ее по руке. Она уставилась на меня удивленно — протирание очков подолом моей рубашки было делом привычным, семейным, и мой бунт удивил Беду.

— Будешь мне теперь пятки чесать, шнурки гладить, и опахалом мух отгонять, — буркнул я и выплеснул кофе под стол. — Пошли!

Элка побежала впереди меня, семеня, как японка. Она угодливо смахнула пыль с седла мотоцикла и… вручила мне шлем, что означало, что она пускает меня за руль своего «Харлея». Роль «правильного» Бизона мне начинала нравиться.

— Позвони своему Гавичеру, пусть по своим каналам разузнает, где в городе для проезда на охраняемую территорию используют ярко-желтый пропуск на лобовом стекле. А заодно пусть прошерстит все ЧОПы на предмет работы в них здоровенного парня с покалеченным мизинцем.

Беда судорожно начала тыкать телефонные кнопки, а я подумал, что двум смертям не бывать. Раз меня уже один раз похоронили, то следующий раз это будет очень не скоро.

И, пожалуй, Элка права — будет справедливо, если человека, из-за которого я все это пережил, найду я сам.

— Да продан этот дом! Продан! — бубнила тетка, таскающая за собой по комнате тяжеленный моющий пылесос.

Я огляделась. Это был Бэлкин дом, Бэлкина гостиная, Бэлкина мебель, Бэлкины безделушки, и даже Бэлкин халатик, который валялся скомканным в кресле. Мне показалось, что он еще хранит тепло Бэлкиного тела.

Но унылая тетка с пылесосом продолжала бубнить:

— Здесь теперь другие хозяева, я у них убираю. Вот, приказано приготовить гостиную, спальни, ванные, и кухню к заезду новых жильцов. — Она брезгливо, двумя пальцами взяла Бэлкин халат и потрясла им у меня перед носом. — Вы подружке-то своей скажите, пусть вещи свои забирает! А то тут столько всякого барахла!

Я выхватила у нее халат, достала из сумки мобильный и в сотый раз набрала Бэлку. И в сотый раз услышала: «Абонент отключил телефон».

— Это черт знает что! — пробормотала я и вышла из дома.

Лучше бы я нашла здесь стаю бездомных собак или компанию беспризорных мальчиков, чем эту унылую тетку с чужим пылесосом.

Я чувствовала себя виноватой. С тех пор, как мы расстались с Бэлкой на трассе после неудачной охоты на молоточника, я ни разу не зашла и не позвонила ей. Я с головой ушла в свою жизнь. Что взбрело в ее дурную башку? Как могла она так быстро продать свой дом? Куда исчезла?

Запрыгнув на мотоцикл, я обнаружила, что так и держу в руках халат. От него пахло знакомыми, духами и… поспешным бегством. Может, она все-таки подцепила себе в автобусе бедного парня и переехала жить к нему?

Я закинула халатик на нижние ветки ближайшего дерева и рванула в клуб «Амнезия».

То, что я там узнала, повергло меня в настоящий шок. Большее потрясение я испытала только в детстве, когда узнала, чем мальчики отличаются от девочек.

— Бэлла Константиновна теперь не наша хозяйка, — сказал парень, встретивший меня на входе. — Она продала свой бизнес. Теперь всеми ее клубами заведует Отари Вахтангович.

— Как продала?! Как она могла продать свой бизнес за… — Тут я поняла, что не видела Бэлку больше недели и заткнулась. За этот срок можно черта лысого продать.

— И вы не знаете где она? — задала я глупый вопрос парню.

— Никак нет, — по-военному ответил он. — Никто не знает. Даже Отари Вахтангович. Он зачем-то ее разыскивал, но найти не смог.

Я развернула, ушла. На душе было паршиво — на душе кошки скребли.

Почему в жизни, если в одном месте прибудет, то в другом непременно убудет?! Стоило мне получить живым и здоровым Бизю, как куда-то бесследно исчезла Бэлка. Я опять почувствовала себя виноватой за те долгие дни полной отключки, когда вырубила мобильный и валялась на пляже. После того, как Шарова рисковала из-за меня жизнью, я не имела права не держать ее в курсе событий, не придти к ней, не позвонить, не излить душу и не напиться с ней вместе от радости и полного счастья, что она у меня есть. Ведь ее розы до сих пор хранят следы наших тел, а в аптечке не достает двух упаковок лекарств, по-братски разделенных нами в суицидном порыве. Я — свинья, призналась себе я и для очистки совести объездила все восемь клубов, которые принадлежали Шаровой. Везде мне сказали, что теперь здесь новый хозяин — Отари Вахтангович, а где Шарова никто и не знает.

Тогда я разузнала телефон главного прокурора города и позвонила ему.

— Здравствуйте, я близкая подруга Бэллы. Вы не подскажете, где можно ее найти? — проблеяла я голосом «хорошей девочки».

— Это вы у меня спрашиваете?! — удивился прокурор густым басом, который трудно было заподозрить в необходимости принимать французское средство от импотенции.