litbaza книги онлайнРазная литератураЖизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 335
Перейти на страницу:
все тома неизвестных мне ранее Новикова-Прибоя, Гиляровского и других; в полдень А.М. стучала в дверь и звала меня, «перегруженного подготовкой к экзаменам», обедать.

С начала августа начались экзамены; в большой, расположенной амфитеатром, аудитории № 227 мы писали сочинение; я помнил, что мама, зная мою спринтерскую привычку (а привычка – вторая натура), мне наказывала прочитать и проверить ошибки десять раз – так и сделал; сельское ребята, сидевшие рядом, просили проверить их сочинения, в которых действительно я находил много ошибок, они исправляли их; когда я пошёл сдавать работу, неожиданно встретил свою одноклассницу Женю Флеккель, которая по рекомендации двоюродного брата, старшекурсника, решила поступать в РИСИ; её брата видел лишь однажды в коридоре института; это был высокий красивый парень; в дальнейшем он стал крупным ростовским архитектором, но к большому сожалению рано ушёл из жизни.

Через два дня я сдавал экзамен по литературе устной, получил пятёрку, увидел на столе преподавателя своё сочинение с оценкой отлично. На экзамене по физике мне попалась паровая машина Ползунова, которую я хорошо знал и вычертил схему на бумаге; пока не подошла очередь отвечать, сидел и слушал какие задают дополнительные вопросы; экзамен принимал импозантной «профессорской» внешности седовласый завкафедрой физики доцент Кудрявцев; ответил я ему хорошо, вопросов не последовало и он поставил в зачётный листок четвёрку; я не понял в чём дело, ведь каждый потерянный балл имел значение при конкурсе (четыре человека на место и проходной балл равнялся 22); спросил, почему не пять? «Профессор» (так в дальнейшем его студенты прозвали) сказал, что схема вычерчена небрежно, поэтому и четвёрка; затем я спросил, понятно ли рассказывал о работе машины и он подтвердил это, а я предложил перечертить схему; он подумал и начал, как бы оправдываясь, говорить, что, возможно, комиссия по итогам экзаменов будет проверять эти листочки, и ему могут сделать замечание; несколько раз я просил его или задать дополнительные вопросы, или позволить мне перечертить схему; но ни в какую – так и осталась четвёрка. Теперь я как преподаватель понимаю, что ему не хотелось исправить оценку на более справедливую, хотя это разрешается правилами, но главное – это амбиция; читатель вправе требовать доказательств – что ж, клятвенно обещаю, они скоро будут предъявлены; до меня отвечала девушка, которая по билету ни в зуб ногой, а профессор глаз не сводил с её голых коленок и поставил ей пятёрку; когда я ехал на трамвае домой, вспомнил об этом, было обидно. И ещё, очевидно Кудрявцев запомнил своё несправедливое ко мне отношение: на первом курсе физики у нас не было, но во время перерыва, идя по коридору, он всегда отворачивался, чтобы не смотреть на меня; более того, сдавая ему в двух последующих семестрах физику, не слушая меня толком, он ставил пятёрки. Как-то в институте случился скандал: Кудрявцев без ведома ректора заказал в МГУ установку с радиоактивными изотопами, и когда её доставили на кафедру, то лаборанты, не разобравшись в инструкции, стали распаковывать и подверглись радиации, от которой спасались водкой; ушлые студенты знали это и перед экзаменом Коля Долгополов из нашей группы собрал с нас деньги на водку для облучённых лаборантов, которые передали нам схему расположения билетов; теперь каждый студент брал «свой» билет и вся группа сдала физику Кудрявцеву очень успешно; позже мы узнали, что ректор объявил Кудрявцеву выговор за самовольство, а установку с изотопами срочно поместили в специально пристроенный к корпусу кирпичный бокс; когда через много лет я работал в РИСИ доцентом, то поинтересовался у заведующего нашей кафедры Раецкого, бывшего проректора, судьбой Кудрявцева; мне он сказал, что «профессор», губы которого всегда были румяны, улыбающиеся – цвета сёмги – губы жуиров и развратителей студенток, в 1960-е годы погорел на интимных связях с ними и был уволен.

Экзамен по математике принимал Шленёв Михаил Александрович, будущий наш преподаватель теоретической механики; отвечал я хорошо, а третий вопрос билета оказался странным и для меня, и для экзаменатора: «Изобразите контур тени от куба, если источник света расположен напротив диагонали». На столе экзаменатора стояла большая стеклянная чернильница, я, глядя на неё, представил тень и нарисовал контур; во время ответа Шленёв посмотрел, затем прочёл условие задачи, снова взглянул на контур (я рукой показал на чернильницу), хмыкнул и, не говоря ни слова, отложил билет с несуразной задачей в сторону; затем попросил меня написать уравнение и изобразить на графике синусоиду; я понятия об этом не имел и сказал, что этих вещей нам в школе не давали; ответил я на несколько дополнительных вопросов и заработал четвёрку.

Среди студентов ходила легенда. Шленёв во время войны остался в Ростове и служил немцам, за что подпольщики хотели расправиться с ним; после войны «предатель» исчез, но через некоторое время ростовчане узнали, что он действовал в немецком штабе по заданию центра и передавал ценные разведданные; позже был награждён орденом Ленина, но никогда это не афишировал. Может всё это лишь легенда, не знаю. Мы же видели высокого статного мужчину, несколько суховатого и малоразговорчивого; читал он лекции по теоретической механике, очень чётко излагал материал, конспект писать было удобно; всегда безукоризненно одет и этим выделялся среди коллег; жил в доме, расположенном на территории института. М.А. много курил и однажды, когда я отвечал ему на экзамене, неприятно окуривал меня папиросным дымом, хотя и старался выпускать его в сторону. Его несколько раз избирали секретарём парткома института; все преподаватели и студенты отмечали его справедливость и уважительное отношение к личности; в конфликтах он всегда защищал студентов, в частности, когда организаторов забастовки в столовой хотели отчислить из института, именно Шленёв на парткоме призвал ректора Иванова не отчислять пятикурсников, чтобы они могли окончить вуз. Минуло много лет. я работал доцентом на кафедре ТСП и был председателем факультетского народного контроля; однажды, проверяя документацию на кафедре теормеханики, беседовал с пожилым Михаилом Александровичем; напомнил ему 50-е годы, он внимательно слушал, поблагодарил меня, ведь преподавателю всегда интересно, что о нём думают студенты. И ещё. На третьем курсе мы узнали, что М.А. подготовил кандидатскую диссертацию, посвящённую расчётам траекторий небесных тел; сдал её в учёный совет и ожидал вызова на защиту; однако из Москвы сообщили: полгода назад подобную диссертацию защитил один швед; пришлось М.А. за два года подготовить новую диссертацию и успешно защититься. И последнее. В самом начале 80-х годов М.А. умер; в те годы в организациях ещё не было принято (даже запрещено) выставлять гроб для прощания с усопшим коллегой; в СССР только для высших руководителей государства устраивалось прощание в Колонном зале Дома

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 335
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?