– Нормально, нормально.

Лёшка встал, намереваясь отстранить от себя появившуюся в закутке Светку. Чего это он нюни распустил? Поцелуй вспомнил… Глаза пробежали по округлостям Светкиного тела. Жирная корова. С детства была страшненькой, такой и осталась. Гадкий утенок вырос, превратившись в отвратительную гусыню, а не в лебедя, вопреки ожиданиям.

– Алёша, зачем ты это?.. – видимо, Светка имела в виду инъектор, показывая ладонью на стол. Или «раллер». Или «раллер» вместе с инъектором.

– Так надо, – пробурчал Лёшка, пряча дорогостоящий скарб в рюкзак.

Какое ей дело?! Тоже нашлась, заботливая мамаша! Сами знаем, что нам и зачем!

Она дернула его так, что погруженная в полумрак подвальная комнатка пошла в Лёшкиных глазах кругом. Он рефлекторно попытался поймать равновесие, растопырив руки, но не удержался и упал, повиснув на Светке. Его руки шарили по её пухлому телу, пытаясь найти опору, а эта толстая дура, похоже, решила, что Лёшка вздумал проявить нежные чувства и, судорожно всхлипывая, впилась в его полуоткрытый рот губами. Из её рта сильно и тошнотворно пахло какой-то синтетикой с томатно-луковым ароматизатором.

Лёшка просто не смог сдержаться. Его стошнило прямо на Светку, залив её лицо и одежду яркой, остро пахнущей желчью.

На секунду оба замерли. Светка рефлекторно подалась назад, Лёшка чуть не упал, опершись о стол.

– Извини, – пробормотал он и продолжил засовывать вещи в рюкзак.

Светка медленно опустилась на бетонный пол и тихо, как-то совершенно обреченно, завыла. От этого звука сделалось не по себе.

– Перестань, – сказал Лёшка, не поднимая головы, и добавил: – Пожалуйста. И оставь меня в покое. Уйди. Не трогай меня, я сам всё решу.

Он продолжал бормотать, а Светка тихонько выла.

Уходя, он зацепил ногой какую-то сумку. Видимо, её принесла Светка. Внутри лежали три пластиковых фляжки с дешевой водкой очень сомнительного качества. На этикетке не было даже самых простеньких чипов, почти от руки нарисована. Зачем она это принесла сюда?

Лёшка пожал плечами, потом открутил крышку и, совершенно не задумываясь, высосал из узкого горла несколько глотков. Еще раз пожал плечами – никакой реакции, словно просто воды попил. Ему стало всё равно, всё в мире сделалось абсолютно безразличным.

Еще одну неоткрытую бутылку Лёшка засунул в рюкзак и ушел.

Через пять минут он, не переставая повторять одни и те же слова, вышел на улицу. Там действительно была ночь, правда, Лёшка не знал, какого дня. Было тепло, но на асфальте лежал тонкий слой быстро тающего снега.

Пальцы легли на клавиатуру, автоматическими движениями поглаживая пластик. В пальцах сейчас не было надобности, просто привычка. Всё внимание приковано к экрану, там разворачивается основное действие.

– Ты считаешь, оно стоит этого? Вот всей этой мерзости и…

– Я не считаю, – ответил голос.

Она сидела перед включенным «раллером» одна. И, на самом деле, ни с кем не разговаривала. Точнее, не произносила слов – слова звучали внутри головы, транслируясь на «балалайку». Откуда шел сигнал, она не знала и давно уже перестала пытаться узнать. Она убедилась, что это невозможно сделать.

Он не считал, она это знала. Не знала она одного – зачем продолжала работать с этим… Собственно, она даже не знала, кто он. Иногда ей казалось, что этот… это существо не является человеком. Она называла его Безликим Призраком. Потому что именно Безликим Призраком он и был.

– Ты же видишь, что происходит с мальчиком. Он всего лишь хотел спасти бабушку.

– Это не важно. Если бы хотел – спас бы. В конце концов, ты не заставляла его забыть о больной бабушке. Ведь так?

Девушка отвернулась. Просто привычный жест. Человеческий жест. Призраку всё равно, он на неё не смотрит. Но видит, она это знала. Даже если разбить и выковырять камеру «раллера», найти и уничтожить всё, что может следить в целом квартале, Безликий всё равно будет её видеть.

Он прав. И он неправ. Это называется лукавить – говорить правду, но искажать её, совсем чуть-чуть, лишь придав ей иной оттенок.

– Почему именно он? И в чем виноваты остальные?

Она не спрашивала. И не ждала ответа, но Призрак решил удостоить её слова вниманием:

– Ты же знаешь, он единственный, кто подошел. Признаться, я и сам удивлен: всего два кандидата.

Да, подошел только один, но кандидатов два. Призрак всё правильно говорит. Второй кандидат – она. Вот только…

– Но с тобой могло и не получиться. Ты же помнишь, ломщица по имени Лиса однажды переборщила с «синдином». Так что, сама понимаешь, для тебя это наверняка билет в один конец.

Она понимала.

Она была той самой Лисой. Иногда казалось, что это всё, чей-то вымысел, что не было никакой ломщицы Лисы, взломавшей два года назад сеть Анклава Эдинбург и, лишь благодаря непонятному чуду, выжившей после страшной передозировки «синдина». Не было черноволосой девчонки с раскосыми глазами Кхайе Сабай, выходившей в сеть под именем Мыш из диких джунглей забытой всеми богами страны Мьянмы, которая существовала теперь на картах лишь номинально.

Именно в Мьянме она и познакомилась с Безликим Призраком. Тогда он был просто заказчиком, для которого она подтасовывала данные в сводках биржи Eurex. Это поначалу, а потом Призрак разрешил ей просматривать его программы.

Он не разрешил, он хотел, чтобы ты их изучила. Теперь ты знаешь, зачем.

Корпорации раскрыли Мыша и наняли dd, чтобы его уничтожить. Но Кхайе удалось выйти живой и невредимой из той передряги. Тоже, можно сказать, благодаря чуду.

Как-то многовато чудес на одну жизнь.

Призрак помог ей получить новое имя. Сейчас её звали Зарема, а цвет волос снова перестал быть рыжим – именно такими локонами наградила природа британскую девчонку Альмас Хамидди, ставшую Лисой. Да и волос она оставила немного: два пучка на висках, заплетенных в несколько тонких тугих косичек и схваченных в хвост на затылке. С Альмас всё началось, но имя не имеет значения. Важны дела, важны результаты.

А дел за неполных два года сделано немало. Правда, смысла она не видела ни в одном, а Призрак скуп на объяснения.

Она не понимала, зачем делала то, что делала. В действительности они не занимались взломом – разумеется, защиту серверов часто приходилось вскрывать, но она ничего не брала оттуда, не сливала информацию, как делали обычные ломщики. Она не меняла работу систем, не портила наноскопов. В основном она, наоборот, добавляла – внедряла программы, выданные ей Призраком.

Иногда делами приходилось заниматься в реальном мире. Например, организовать доставку какой-то «балалайки», явно выдранной из головы трупа, которую Призрак почему-то называл «африканской». Или создавать странное кафе для ломщиков и прочего сброда, отлично защищенное и имеющее собственное подключение к сети.