— Вы это серьезно? — Кэнди с трудом подавила вздох. Нечего сказать, повезло — очутиться в плену у злобного коротышки. Она никогда еще не чувствовала себя такой несчастной, как сейчас. — Почему вы так решили?

— Обладание Ключом могло стоить вам жизни.

— Неужели?

Она не верила ни одному его слову.

— Соглашайся с ним! — беззвучно шевеля губами, приказал ей Захолуст.

— Но я понятия не имела о том, что он у меня, — сказала Кэнди, вспомнив, с какой настойчивостью Хват убеждал ее ни в коем случае не сознаваться, что Ключ был доверен ей на хранение с ее ведома и согласия.

— Советую не лгать мне. Искренне советую, — ответил Живорез. — Поверьте, вам несдобровать, если впоследствии выяснится, что вы сказали мне неправду.

— Но я и не думала лгать.

— В последний раз предупреждаю! — Голос Живореза внезапно утратил всю былую мягкость и вкрадчивость. — Лучше сразу скажите, где вы его украли?

— Я его не крала, — устало возразила Кэнди. — Мне надоело повторять одно и то же: я не знала, что он у меня.

— А Захолуст утверждает, что отыскал его в глубинах вашего сознания. Выходит, вы намерены выставить старину Каспара лжецом?

— Вовсе нет. Раз он так говорит, значит, так скорее всего и было.

— Но вы не знаете, как Ключ там оказался?

— Нет, не знаю.

Отто молчал, и Кэнди отважилась спросить:

— Могу я наконец быть свободна? Потому что сказать мне больше нечего.

— А вот я уверен, что вы можете рассказать еще много чего интересного. — Теперь в голосе Живореза звучал металл. Он явно стремился запугать Кэнди. — Но у нас будет много времени для бесед, когда я заберу вас оттуда. Передайте трубку Каспару. И до скорого свидания.

— Он сказал, что хочет говорить с вами. — И Кэнди протянула трубку Захолусту.

— Ну и как, разузнал у нее обо всем, что тебя интересовало? — не без ехидства спросил Каспар.

Отто, по-видимому, ответил утвердительно, и коротышка взмахом руки дал Кэнди понять, что она может быть свободна. Девушка поспешила в соседнюю комнату, довольная тем, что допрос так быстро закончился.

«Быть может, пока Захолуст занят разговором, удастся улизнуть отсюда», — пронеслось у нее в голове. Она подошла к окошку и подергала за ручку одной из рам. Но та была крепко заперта. На улице шел дождь. Его крупные капли весело барабанили по стеклам.

Наружу не выбраться. Во всяком случае, таким путем. Кэнди огляделась по сторонам. Шалопуто по своему обыкновению висел вверх ногами, держась за потолочную балку. Она подошла к нему поближе, так что их головы почти соприкоснулись, и шепотом спросила:

— Тебе можно доверять?

Вопрос был, конечно, более чем глупый. Ведь если бы зверек не заслуживал доверия, разве он признался бы в этом? Однако Шалопуто не выказал ни малейшего удивления. Просто кивнул и выжидательно на нее посмотрел.

— Ты должен мне помочь, — зашептала Кэнди. — Мне необходимо отсюда удрать.

На перевернутом лице Шалопуто появилось тоскливое выражение.

— Это невозможно. Неужто ты думаешь, я не делал попыток освободиться за все эти долгие годы? Но Каспар всегда меня ловил и наказывал. Знаешь, как он больно дерется своим посохом? Ты вряд ли захочешь такое испробовать.

— Я готова пойти на любой риск, — возразила Кэнди. — Этот тип Отто Живорез скоро заявится, чтобы меня отсюда забрать. Мне во что бы то ни стало надо сбежать до того, как он нагрянет.

Мордочка Шалопуто стала совсем печальной. Покачиваясь взад-вперед наподобие маятника, он нараспев произнес детский стишок:

— Вот спасибо, — нахмурилась Кэнди. — Что пользы от твоего раскачивания и пения глупых детских считалок? Мне нужна твоя помощь, а ты дурачишься.

— А мне ничего другого не остается, — грустно ответил Шалопуто. — Хозяин только и делает, что лупит меня. А когда я пою свои песенки, на душе делается немного легче.

И он снова вполголоса запел, обхватив руками туловище. В этой позе зверек являл собой воплощенное отчаяние и покорность судьбе.

— Послушай, — сказала Кэнди и уперлась ладонью в его плечо, чтобы остановить это бессмысленное раскачивание. — Мы оба хотим одного: выбраться отсюда. Ведь так?

— О чем это вы тараторите?! — гаркнул Захолуст из соседней комнаты.

— Ни о чем, — поспешно ответил Шалопуто.

— Ни о чем? Это только безмозглые идиоты болтают ни о чем сами с собой. Никак и ты из их числа, а, Шалопуто?

— Да-а... да, сэр.

— Так повтори это вслух, чтобы мы все узнали наконец, кто ты такой! Ну!

— Я... Я забыл... сэр.

— Безмозглый идиот. Повтори! Давай! Говори: «Я — безмозглый идиот, сэр!»

— Вы — безмозглый идиот, сэр.

Захолуст с грохотом опустил трубку на рычаг.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!

— Виноват, сэр! Я хотел сказать, что это я идиот, сэр. Я! Именно я! Я безмозглый идиот, сэр!

— Ты знаешь, что я сейчас сделаю, Шалопуто?

— Нет, сэр.

— Я возьму посох. А что это означает, знаешь? Ведь знаешь?

Кэнди заметила, как глаза Шалопуто наполнились слезами. Две прозрачные капли скатились по его лбу и упали на ковер.

— Ко мне, Шалопуто!

— Отвяжитесь от него! — крикнула Кэнди. — Вы его напугали!

— А ты закрой рот, не то и на твою долю достанется колотушек. Шалопуто! Ступай сюда, крысячья отрыжка!

Кэнди бросилась к двери.

— Послушайте! Пожалуйста, не наказывайте его. Это я с ним разговаривала. А он молчал.

Захолуст мотнул головой.

— С чего это ты за него заступаешься? А-а-а, понял! Надеешься, что он тебе поможет. — И коротышка гадко ухмыльнулся, обнажив испорченные зубы. — Так позволь же мне внести в этот вопрос некоторую ясность. Шалопуто — тылкрыс. А все тылкрысы — жалкие трусы, все без исключения. Но по сравнению с моим Шалопуто любой из его соплеменников выглядел бы героем. А ну, сюда, Шалопуто! Живо!

Кэнди услыхала позади себя негромкий шлепок — это Шалопуто спрыгнул на пол.

Через несколько секунд он протиснулся в дверной проем, слегка отстранив Кэнди.

— Пожалуйста, господин, не надо! Я больше не буду! Он так дрожал, что на него было жалко смотреть.

— Сюда, ко мне, я сказал! СЕЙЧАС ЖЕ! Если мне придется ждать еще хоть секунду...