В этот раз их разместили в офисе, который никто не занимал. Единственной мебелью здесь были металлические шкафчики для папок и два стула, которые принесли специально для них. Орион предпочел остаться на ногах. Дверь запиралась на замок, и в этот раз повернула ключ лично доктор О’Доннелл.

– Дайте мне всего минуту, – попросила она извиняющимся тоном. Доктор все не могла отвыкнуть притворяться, что она на их стороне. Наверное, она просто не умела по-другому.

Лира прижалась ухом к двери и расслышала разговор доктора О’Доннелл в коридоре.

– Она сказала, что они добрались сюда в одиночку, без чьей-либо помощи. Сомневаюсь, что она что-то знает.

Поскольку ответом ей была лишь тишина, Лира догадалась, что доктор разговаривает по телефону. Девушка задрожала всем телом. Она ведь знакома с Костюмами. Сколько времени им понадобится, чтобы примчаться сюда?

– Она ничего не говорила про Джемму, но я могу спросить.

Снова тишина.

– Думаешь, она могла оказаться там по ошибке?

Лира вжалась в стену изо всех сил. Доктор О’Доннелл долго молчала, и Лира начала бояться, что она уже отключилась. Но вскоре она заговорила снова.

– Уверена, что она в порядке, Джеф. Наверняка у нее все под контролем. Нет, я все понимаю. Но она умная девочка. Ты сам сказал.

Лира положила ладонь на ручку и нажала. Она мечтала, что ее ногти превратятся в лезвия и прорежут им путь к свободе. Джеф – то есть Джефри Ивз. Хоть она далеко не все поняла из разговора, очевидно было, что с Джеммой случилось что-то плохое.

Что-то случилось с ней по ошибке. Она попала в беду. И Лира точно знала, чувствовала всем сердцем, что это только ее вина. У Джеммы неприятности из-за того, что она попыталась предупредить Лиру.

Может, Джемму забрали, как и Рика?

Она вспомнила Джейка Витца в петле, его опухшее фиолетовое лицо.

Потом она вспомнила Хэвен в огне. И запах горелой кожи, несущийся над болотами. Девушка так задумалась, что едва не пропустила последнюю фразу О’Доннелл.

– Понятно. А сколько их сбежало? Мы же можем и дальше их использовать, понимаешь. Нужно только повернуть это…

Она замолкла. Через минуту она снова заговорила, на этот раз так близко к их двери, что Лира отпрянула назад и все же ясно слышала каждое слово.

– Что ж, может, это и к лучшему, – сказала она. – Использовать поддержку общественности – это умно. Если мир узнает, что они могут быть опасны… Я буду молиться за Джемму.

На этом разговор закончился.

Лира вдруг подумала, молится ли хоть кто-нибудь в целом мире за нее и Ориона. Вряд ли.

Лире пришлось отступить в глубь комнаты, потому что доктор О’Доннелл повернула ключ в замке и распахнула дверь. Секунду девушка не могла ее узнать. Лицо ее превратилось в один большой знак вопроса.

– Сядьте, – сказала доктор О’Доннелл, но ни один из них не шелохнулся. – Сядьте же. Давайте, прошу вас. Я не сделаю вам ничего плохого.

– Вы врунья, – сказала Лира. – Все, что вы говорили, – ложь.

Доктор О’Доннелл вздохнула. В какой-то момент она, видимо, съездила домой и переоделась. На ней была другая одежда, не та, что накануне. Лира ненавидела ее за это. За то, что она могла, как обычно, переодеваться и принимать душ. За то, что Орион и Лира занимали столь малое место на орбите ее жизни, что даже не могли повлиять на ход ее ежедневных дел.

– Я не солгала, когда сказала, что могу вам помочь, – сказала доктор О’Доннелл. – Не мне вам объяснять, что вы оказались в весьма сложной ситуации. Говоря откровенно, вас вообще не должно существовать.

Хотя слова были произнесены мягко, Лира четко уловила их истинный смысл. Ядовитые, остро заточенные, словно кинжалы, они были призваны глубоко ранить ее, пролить ее кровь. Но она не собиралась кричать, скандалить или плакать.

– Что случилось с Джеммой? – спросила она в ответ.

Доктор О’Доннелл выглядела ошеломленной, и Лира обрадовалась. Она получила хоть и короткое, но преимущество.

– Ты очень наблюдательна, – ответила женщина. – Ты всегда была такой. Я и забыла.

– В Хэвене было не так много других занятий, – ответила Лира.

Темнота снова начала туманить взгляд, и Лире захотелось присесть, но она решила, что не позволит доктору О’Доннелл ощутить превосходство.

– Что случилось с Джеммой?

– Я не знаю, – ответила доктор О’Доннелл после короткой паузы. – Никто не знает. Похоже, она исчезла в воскресенье утром.

Итак. Во всем действительно виновата она.

Доктор О’Доннелл медленно и осторожно отошла от двери, словно Лира и Орион могли ускользнуть от нее. Словно им было куда бежать.

– Могу я задать один вопрос? – спросила она и подняла обе руки, когда Орион запротестовал. – А потом вы спросите у меня все, что хотите. И я отвечу честно. Обещаю рассказать вам все, что вы хотите знать.

Орион бросил быстрый взгляд на Лиру. Она пожала плечами.

– Продолжайте, – сказала Лира и наконец села, надеясь, что доктор не заметит, какое облегчение ей это принесло. Орион остался стоять на своем месте. – Но потом наша очередь.

Доктор О’Доннелл улыбнулась с усилием.

– Обещаю, – подтвердила она.

Поскольку Орион не пожелал сесть, О’Доннелл взяла его стул, поставила рядом с Лирой и села так, что они едва не соприкасались коленями. Девушка была уверена, что разговор пойдет о Джемме.

Но она спросила совсем о другом.

– Вы знаете, скольким репликам удалось спастись во время пожара в Хэвене?

Лира удивилась.

– Какое это имеет значение? – спросил Орион.

Доктор О’Доннелл неохотно обернулась к нему с напряженной улыбкой.

– Сначала ответьте на мой вопрос. Вы обещали.

Лира покачала головой.

– Я не знаю, – честно ответила она. – Мы с Орионом прятались. Потом пролезли под заграждением и…

Закрывая глаза, Лира все еще видела перед собой зигзаги огней и слышала рев вертолетов, прорезающих дым своими пропеллерами. Дюжины их летали туда-обратно над руинами института. Она слышала крики.

– Были спасательные вертолеты. Значит, должны были быть и выжившие. Доктор Саперштайн ведь выжил, так? – О’Доннелл кивнула. – Взрыв случился в крыле «А». Там не должно было быть много реплик.

Некоторое время доктор О’Доннелл молчала. Она стиснула руки так, что костяшки пальцев побелели. Лира все думала, неужели это те самые руки, что тайком проносили книги на Еловый остров, что гладили ей лоб, когда у нее поднималась температура?