В довершение всех бед Окамото вновь принялся свистеть – фальшиво, как и обычно, с полным отсутствием ритма.

Нат вздохнул. Путешествие обещало быть долгим.

Через час илистые островки скрылись из виду. Они достигли середины озера, где было достаточно глубоко, чтобы затопить большинство клочков суши и леса. Только одинокие голые кочки кое-где нарушали широкую гладь.

Солнце здесь жгло и палило нещадно.

– Парилка, да и только, – произнесла с левого борта Каррера.

Нат вынужден был согласиться. Воздух, насыщенный влагой, вдыхался с трудом. Команда начала терять скорость, в движениях стала проявляться усталость. То и дело передавались по кругу фляги с водой. Даже Тор-Тор, развалившись на бамбуковом настиле, разинул пасть от духоты.

Единственным, что утешало, было временное избавление от тесных объятий джунглей. Здесь перед ними расстилался открытый горизонт, дарующий пьянящее чувство свободы. Нат часто оглядывался туда, откуда они уплыли, готовясь увидеть на берегу индейца, потрясающего кулаками. Однако никаких знаков присутствия бан-али путники так и не встретили. Охотники таинственного племени по-прежнему где-то скрывались. К счастью, команда оставила преследователей позади, двигаясь с отрывом в несколько дней.

На плечо Нату легла чья-то рука.

– Теперь моя очередь, – сказал Коуве, выбивая в воду трубочный пепел.

– Зачем, я в порядке… – пробормотал Нат.

Коуве протянул руку и взял весло.

– Я пока еще не инвалид.

Натан больше не стал перечить и отошел на корму. Усевшись там, он наблюдал, как их лагерь становится меньше и меньше. Потянувшись за флягой, Нат вдруг ухватил краем глаза какое-то движение по правому борту. Один из островков, черный и каменистый, медленно уходил под воду – тихо, без ряби, без всплеска. Что за черт? За ним следом – другой, что левее. Нат поднялся на ноги. Пока он описывал странное явление остальным, «остров» открыл большой глянцевый глаз и уставился на него.

Натан сейчас же сообразил, в чем дело.

– Вот дерьмо!

Теперь-то, приглядевшись как следует, он узнал чешуйчатые щитки и бугристые очертания крокодильей головы. Кайман! Вернее, чета великанов. Каждая голова четырех футов шириной от глаза до глаза. Если она одна была так огромна, то…

– В чем дело? – спросила рядовая Каррера.

Нат указал на воду, где только что скрылся второй крокодил.

– Что там? – спросила десантница в испуге и недоумении, в точности напоминая Ната секунду назад.

– Кайманы, – ответил тот севшим от волнения голосом. – Гигантские!

Тут уж все на плоту подняли весла и уставились на него.

Нат обрел голос и закричал так, чтобы его услышали на остальных посудинах, размахивая руками:

– Рассыпьтесь! На нас вот-вот нападут!

– Кто? – крикнул Ваксман со своего плота пятьюдесятью ярдами дальше. – Кого вы там видите?

В ответ между Натовым и соседним с ним судном промелькнуло нечто огромное, ударив оба плота и даже слегка раскрутив их. Сквозь мутные воды болота отчетливо проглянул двойной гребень хвоста, волнообразно уходившего вглубь.

С этой тактикой Нат встречался не раз. Она называлась тараном. Цари в мире кайманов – большие черные – падалью не питаются. Они любят свежатину. Вот почему неподвижность часто способна защитить от хищников. Обыкновенно они слегка таранят то, что показалось им съедобным, чтобы проверить, живое оно или нет.

Только что это произошло с их плотами. Третий плот в отдалении вдруг накренился и пошел вбок – другой кайман тоже коснулся непонятных пришельцев.

Нат еще раз прокричал:

– Не двигаться! Бросьте грести! Вы их раздразните!

Ваксман подкрепил указание своим приказом:

– Делать, как велено! Оружие к бою. Гранаты держать под рукой!

Манни перебрался к Нату и зашептал полуиспуганно, полублагоговейно:

– В нем, похоже, не меньше сорока футов, втрое больше любого из тех, что я видел!

Каррера держала винтовку в руках и спешно прилаживала к ней гранатомет.

– Неудивительно, что Кларк предпочел пойти в обход.

Окамото закончил с ружьем, поцеловал свой крест на цепочке и слегка поклонился Коуве.

– Молюсь, чтобы у вас в рукаве было припрятано еще какое-нибудь зелье.

Профессор покачал головой, глядя перед собой немигающим взглядом.

– А я молюсь, чтобы вы оказались хорошими стрелками.

Окамото глянул на Ната.

– С такой прочной броней, – пояснил тот, – уложить его можно только выстрелом в глаз.

– Почему, есть еще нёбо, – добавил Манни. – Но для хорошего прицела нужно чертовски близко подобраться.

– По правому борту! – рявкнула Каррера, присев с винтовкой на плече. Водную гладь прорезала тонкая полоса ряби – длинная и зловещая.

– Не уверены – не стреляйте, – прошипел Нат. – Иначе зря спровоцируете. Если уж бьете – бейте наверняка.

Ваксман услышал наказ среди общего гробового молчания.

– Слушайте доктора Рэнда. Выпадет случай – стреляйте, но наугад не палить!

Все плоты, как один, ощетинились ружьями. Нат взял в руку свой дробовик.

Они выжидали на солнцепеке – пот каплет в глаза, во рту пересохло. Кайманы кружили, кольцо за кольцом, не выдавая себя ничем, кроме полос ряби. То и дело плоты ударяли из-под воды – проверяли.

– А долго они могут задерживать дыхание? – поинтересовалась Каррера.

– Часами, – ответил Нат.

– Чего ж они не нападают? – спросил Окамото.

Ему ответил Манни:

– Не могут понять, что мы такое и можно ли нас есть.

Азиата, судя по виду, замутило.

– Будем надеяться, что они этого так и не узнают.

Минуты ожидания затянулись. Казалось, сам воздух вокруг плотов загустел от напряжения.

– А что, если мы запустим гранату подальше? – предложила Каррера. – Отвлечем их, выманим отсюда на время.

– Вряд ли это поможет. Они могут разъяриться и тогда станут кидаться на все, что плавает. Вроде нас.

На дальнем плоту Зейн высказал предложение, которое Нат расслышал без труда.

– Давайте обмотаем ягуара взрывчаткой и выкинем за борт, а когда крокодил бросится на него, подорвем.

От такой мысли Ната передернуло. Манни стал белым как мел. Некоторые, впрочем, призадумались.

– Даже если ваш план удастся, вы убьете лишь одного, – сказал Нат. – Другой же – судя по всему, партнер – озвереет и нападет на плоты. Будем ставить на то, что парочка потеряет к нам интерес и уплывет восвояси, а мы пойдем дальше на веслах.