Оливер застонал, когда увидел, какая перед ним преграда. Он мог разбить цветное стекло, но оконный проем пересекали металлические изогнутые прутья, преграждающие доступ в башню.

Хафлинг заметил, что внизу собралась толпа, многие показывают на него, приглашая посмотреть своих сограждан. На расстоянии Оливер разглядел отряд преторианских стражников, спешивших вдоль улицы. Без сомнения, они отправлялись на подавление бунта в Соборе.

Хафлинг покачал головой и поправил шляпу, затем сделал три быстрых рывка, чтобы освободить липучку. Может, ему удастся прикрепить волшебное приспособление пониже и спуститься с башни достаточно быстро, чтобы не попасть стражникам в лапы, подумал он, но, к собственному удивлению, хафлинг обнаружил, что вместо этого бросает липучку вверх, выше по стене и ближе к следующему окну.

Связанный неразрывными узами дружбы, Оливер начал карабкаться вверх под нескончаемые крики толпы внизу.

— Иногда мне кажется, что наличие друга — не такая уж хорошая вещь, — бормотал хафлинг, но упрямо лез вверх.

* * *

Внутри Собора бунт превратился в бегство. Многие циклопы погибли, а оставшиеся рассеялись и спрятались, но толпа не могла противостоять ожившим мертвецам и злобным горгульям Моркнея. Каттеры старались теперь объединить обезумевшую толпу, чтобы она могла пробиться к выходу.

В данный момент восставших интересовало только бегство.

Циклопы, видимо, это поняли, горгульи — тоже, и куда бы ни бросалась толпа, она всюду натыкалась на преграды.

А ужасные ожившие мертвецы стерегли каждый их шаг, хватая тех, кто был недостаточно проворен, чтобы увернуться от их цепких костлявых рук.

* * *

Лютиен взревел и ринулся вперед, закричав от ярости. Он хотел поразить мерзкое создание, не заботясь больше о собственной безопасности. Две когтистые лапы потянулись к нему, но он яростно рубанул мечом, оставив глубокие раны на обеих.

Юноша опустил голову и бросился в бой, размахивая мечом и даже пиная огромного демона.

Тот явно понял, насколько опасна подобная ярость отчаяния, его перепончатые крылья расправились, поднимая тварь в воздух над башней.

— Ну, нет! — запротестовал Лютиен. Он даже не подумал о том, насколько опасно выпустить Преотека из зоны досягаемости его меча. Юноша просто рассвирепел при мысли, что адский демон может сбежать. Он прыгнул на чудовище, выставив вперед меч, и тут же получил неизбежный удар когтем по спине.

Он не почувствовал боли и даже не заметил, что рана кровоточит. Все, что ощущал Лютиен, — это гнев, и только гнев. Вся его сила сосредоточилась в мече. Клинок вонзился глубоко в брюхо Преотека. Дымящаяся зеленоватая липкая жидкость хлынула из раны на руку Лютиена, упрямый юный Бедвир закричал и стал поворачивать меч, стараясь выпотрошить тварь. Он посмотрел в глаза демона и снова увидел ту же легкую дрожь.

Тяжелая лапа Преотека ударила его по плечу, и Лютиен, оглушенный, рухнул на колени. Демон поднялся вверх, расправив крылья над Лютиеном, словно стервятник, парящий над беззащитной жертвой.

Откуда-то издалека юный Бедвир услышал голос — и узнал голос Сиобы.

— Ты, безобразный ублюдок! — закричала полуэльфийка и пустила еще одну стрелу, вонзившуюся в змеиный глаз твари.

* * *

Сиоба! Лютиен осознал это и вновь преисполнился сил. Юноша поднял меч и нанес удар, поразив тварь в воздухе.

Преотек тяжело рухнул вниз, насадившись на меч до рукояти. Демон начал метаться, но затем остановился и с любопытством посмотрел вниз на Лютиена.

А юноша потрясенно уставился на свой меч, его рукоятка пульсировала вместе с биением огромного сердца твари.

С ревом, от которого раскололись камни, и дикими содроганиями Преотек отшатнулся к парапету, переломив меч у самой рукоятки.

Сиоба пустила в него еще одну стрелу, но это уже не имело значения. Демон содрогался в конвульсиях. Из его брюха хлестала красная и зеленая кровь и вываливались внутренности.

Лютиен стоял, борясь с дурнотой и болью, и смотрел в глаза чудовища, которое он считал уже побежденным.

Юноша опоздал всего на секунду, он метнулся в сторону, но из глаз демона вырвались потоки пламени, слились воедино и с ужасающим грохотом взорвались.

Лютиен перелетел через всю площадку, а Сиоба опять исчезла из вида, в этот раз скатившись по лестнице и сильно ударившись о нижнюю площадку, где она и осталась, испуская жалобные стоны.

Юноша потряс головой, пытаясь вспомнить, что с ним происходит. Когда он снова поднял глаза, Преотек стоял во весь свой огромный рост и издевательски хохотал.

— Ты думаешь, что твое смехотворное оружие может поразить меня? — взревел демон. Он засунул когтистую лапу прямо в распоротое брюхо и, хохоча, извлек оттуда покрытый слизью клинок Лютиена. — Я — Преотек, живущий вечно!

У Лютиена больше не оставалось сил сражаться с чудовищем. Он был побежден, теперь в этом не оставалось сомнений. К тому же если у Гринспэрроу действительно много таких союзников, как Преотек (о чем говорил ему Бринд Амор и что очевидно доказал Моркней), то тень скоро накроет весь Эриадор.

Лютиен с трудом поднимался с колен. Он желал хотя бы умереть с достоинством. Юноша перенес вес тела на одну ногу, но внезапно замер и уставился на монстра.

— Нет! — зарычал Преотек. Демон не смотрел на Лютиена. Казалось, он разговаривал с кем-то, находившимся внутри него самого. — Я сам желаю прикончить этого жалкого человечка! Его плоть станет моей пищей!

— Нет! — раздался в ответ голос герцога Моркнея. — Это сладостное убийство — мое!

Змеиная морда Преотека задрожала, затем странно изменилась, превращаясь в лицо герцога Моркнея. Затем оно опять на короткое время стало мордой Преотека, затем снова — лицом герцога.

Борьба продолжалась, и Лютиен понял, что другой возможности нанести удар больше не будет. Он с трудом подался вперед, пытаясь найти какое-нибудь оружие и силы для нападения.

Когда юноша снова взглянул через площадку, он увидел не Преотека, а костлявое нагое тело герцога Моркнея, который нагнулся, чтобы подобрать свое упавшее одеяние.

— Ты уже должен быть мертв, — заявил Моркней, увидев, что Лютиен с трудом встает на ноги. — Упрямый глупец! Гордись тем, что ты продержался против такого, как Преотек, несколько минут! Гордись, а потом ляг и умри.

Лютиен чуть не последовал этому совету. Он никогда не был так измотан, изранен и близок к смерти. Опустив голову, он вдруг заметил что-то, заставившее его снова выпрямиться и забыть о боли.

Рапира Оливера.

Под пренебрежительный смех герцога Моркнея юный Бедвир сделал шаг и подобрал маленький, тонкий клинок, затем постоял неподвижно, чтобы обрести равновесие, и упорно выпрямился во весь рост. Он направился через площадку к своему врагу.