Ее маленькие руки не смогли полностью обхватить широкую фигуру Федора и, глядя на это, Леонид неожиданно по-новому понял, что означает слово «необъятный».

– Ну ладно, ладно, Настёнушка, не реви, – попросил ее растроганный Федор и погладил по спине. Повернувшись к Леониду, он представил ему хозяйку: – Вот, Лёньша, моя двоюродная сестра, Настёна. Одна она у меня от всей родни осталась…

– Да, – подтвердила та, сердобольно взглянув на брата. – Отец-то его на фронте погиб в сорок третьем, ушел незадолго до его рождения, а мать, брат и сестра потом уже, после войны, от дизентерии померли. А нас с ним одно спасло, что у деда на пасечке в тайге жили, не заразилися. И мои родители тоже померли тогда.

– Ну, разговорилась ты, матаня, – ласково перебил вошедший в комнату Архип. – На стол давай, что ты гостей словесами кормишь?

– Ой и правда, я сейчас, – засуетилась женщина и убежала из комнаты.

– Ну, здравствуй, Лёньша, проходи, чувствуй себя, – подошел к Леониду Архип и, улыбаясь, протянул руку.

– Здравствуйте… Архипушка, – ответил Леонид, стараясь «чувствовать себя», но чувствовал он себя по-идиотски, поскольку не привык так нежно обращаться к чужому человеку. Однако Архип так хорошо улыбнулся ему, что у Леонида тут же пропало чувство неловкости.

Пока они мыли руки и рассаживались, Настёна быстро собрала поесть. Расставив угощение на столе, она тихо удалилась из комнаты.

– Ну, рассказывай, что случилось? – посерьезнев, спросил Архип у Федора. – То тебя годами не зазвать, а тут позвонил и прилетел! И зачем тебе приисковый поезд?

– Дело там есть одно важное… Тебе лучше и не знать, Архипушка, – откликнулся Федор.

– Вот те на! – удивился тот. – Я хоть раз какой твой секрет выдал?

– Да не в том дело! Ежели без твоей подмоги не обойдусь, тогда – да, поведаю все, а пока лучше тебя не втаскивать в это дело. Хочу, чтоб жили вы с Настёнушкой спокойно. Так что не обижайся! – ответил Федор.

Архип промолчал, и они принялись за еду.

– А «козелка» своего я пока у тебя оставлю, – неожиданно сказал Федор, отодвигая пустую тарелку. – Ох, хорошо! Настёнушкина еда всегда бодрит.

– Может, полюбшим маненько тогда, косточки попарим? – хитро сощурившись, спросил Архип у Федора, тоже отваливаясь от стола.

Леонид его вопроса не понял и подумал, что речь идет о бане. «Ночью, наевшись – и в баню?!» – удивился он.

Заметив его удивленное лицо, Федор пояснил:

– Любки – это наша старая борьба, – а потом повернулся к Архипу: – А не разучился ли-то, Архипушка?

Леонид сразу вспомнил, что ему это слово говорил Сергей, рассказывая об офенях.

– А вот позрим, офенька! – задорно воскликнул Архип и, вскочив, встал перед Федором, выпрямившись во весь свой махонький рост, вроде как даже прибавив с вершок.

– О, кочеты! – улыбнулась Настёна, входя в комнату и убирая со стола грязную посуду. – Напихавшись ижи, да за бока, переблюете мне тут все!

– Да мы чуток, матаня. Ежли что – сами и подотрем! – успокоил супругу Архип и тут же полетел в угол на кровать от несильного, но неожиданного толчка Федора.

– Ах ты так, Федьша, исподтишка бьешь, ну держись! – мгновенно вскакивая на ноги, воскликнул Архип и, подскочив к Федору, со всех сил врезал тому в грудь.

Вернее, казалось, что он бьет в грудь Федора, но того почему-то в момент удара на месте не оказалось. Рука Архипа, не достигшая цели, провалилась в пустоту, из-за чего он по инерции пробежал вперед и налетел на комод, стоящий у стены.

– На пустенье купился! – насмешливо пробасил Федор и вскинул руку навстречу рванувшему к нему Архипу.

Леониду показалось, что по комнате пронесся ветер, зацепивший тугим краем и его. Архип, словно напоровшись на этот порыв, мгновенно остановился.

«Кажется, это в магии называют „посыл“, – вспомнил Леонид неожиданно выплывшее из памяти слово. – Вот не думал, что когда-нибудь увижу такое на самом деле…»

– Ну хорош, Архипушка, гостям отдохнуть нужно, – попросила Настёна мужа, словно это он держал за невидимой преградой Федора, а не тот его.

Федор опустил руку, и Архип невольно сделал шаг вперед, когда невидимая опора, на которую он давил всем весом своего тела, надеясь преодолеть «посыл» Федора, исчезла.

– Ну и силен ты, братушка! – с восхищением сказал Архип, обнимая Федора за плечи.

– Есть маненько, – скромно согласился тот. – Так, ну ладно, я схожу, погляжу, что да как, а ты, Лёньша, пока ложись поспи.

– Да я, вроде, выспался, пока ехали, – сказал Леонид.

– Все равно поспи! У нас впереди дорога, силы еще понадобятся, ты мне квёлый ни к чему! – возразил Федор и пошел в прихожую одеваться.

Настёна позвала Леонида в другую комнату, где была расстелена постель на старинной кровати с металлическими шишечками.

– Ложитесь здесь, – ласково сказала она. – Может, и правда, подремится… Хорошего сна! – и она вышла, тихо прикрыв дверь за собой.

Леонид не спеша разделся и лег.

В комнате было жарко, но ему было приятно тепло толстого старомодного лоскутного одеяла, вдетого в современный пододеяльник, которое придавило его сверху и неожиданно навеяло дрему.

«Что-то я стал много спать. Старею, что ли?…» – подумал он и уснул.

Объект «Озерный», первые числа января 1998 года

Не дождавшись до пяти вечера звонка Николая, Круглов начал нервничать. Не выдержав, он позвонил на станцию в Крутояр. Там подтвердили приход поезда с платформой, но никто из сопровождающих к ним в управление не заходил. Значит, у Николая что-то пошло не так…

«Что у него там могло случиться?» – думал Круглов.

Николай был опытным человеком, несколько лет службы в охране ИТК усиленного режима для него прошли невпустую.

Оставив у телефона дежурного с приказом тут же вызвать его по рации, если Николай отзвонится, Круглов отправился к Есении.

Она открыла дверь, со страхом глядя на него.

– Здравствуйте, Есения Викторовна. Как Лёня себя чувствует? Небось, уже где-то с пацанами бегает?

– Да, он гуляет, – дрогнувшим голосом подтвердила Есения.

– Пойдемте, что ли, и мы погуляем, погода на улице замечательная, – сказал Круглов и посмотрел на нее не допускающим возражений взглядом.

Она кивнула и, молча повернувшись, ушла в комнату одеваться.

Круглов сел на стоявший у вешалки стул, ожидая, пока Есения выйдет.

«Надо же! В ней – часть меня!..» – с удивлением думал он, не в силах до конца осмыслить сей факт.

Есения вышла к нему, одетая в теплый свитер и брюки.