Кротовой слишком реальным и отвлекающим, по своей ирритации его можно было сравнить с комариным писком в филармонии. Женщина невольно приподняла взгляд карих глаз вверх и чуть в право.

Одна из квадратных железобетонных колонн, поддерживающих свод крыши, многочисленные замысловато изогнутые стальные конструкции, предназначенные для определенных архитектурных требований, местами лежащая на них, местами подвешенная на металлических ремешках алюминиевая вентиляционная труба метрового диаметра, идущая по всему цеховому потолку и уходящая наружу в вентиляционную камеру с насосами. К ней как притоки рек, присоединены другие алюминиевые трубы, а к тем – еще более узкие, идущие уже непосредственно от станков, соединенных с ними гибкими гофрошлангами. Вся эта система вентиляции имела в своей основе схожесть с кровеносной системой живого организма с ее артериями и капиллярами.

Тихий шорох вновь повторился, сверху посыпалась горсть многолетней пыли. Не заметить этого было нельзя. Люба зацепилась взглядом за кое-что странное. Она бы не заостряла на этом внимание и вернулась к душещипательной беседе с мертвой девушкой Анюшей, если бы замеченное ею наверху так резко не контрастировало бы с привычной логикой, всегда шепчущей и Любе и другим, что под потолком среди железных конструкций и пыльных вентиляционных труб не может ничего шевелиться.

Туда не могла залететь птица с улицы, они не залетают в цех, туда не мог забраться местный кот, для него это было слишком высоко, да и что ему там делать? Но замеченный Любой объект успел сделать в полумраке едва уловимое движение и просыпать вниз порцию пыли. Кротова это заметила и долго присматривалась не веря своим глазам – под самым потолком сидело нечто скрюченное. Как будто в одежде… Как жаль, что общий свет выключен, создание сидело неподалеку от выключенного прожектора. Если бы Люба сейчас-же велючила свет, то шевелящийся объект вмиг осветился бы в мощном свете сильной лампы, но до электрического щитка было пара десятков метров, а Люба боялась даже шелохнуться, она только бросала жадный взгляд на шиток и досадовала о том, что не может растягивать руки как резину.

– Господи Боже мой! – вырвалось у Любы. Наверху в тени металлоконструкций было какое-то отвратительное человекоподобное существо, одетое в тряпки, годными разве только для мытья полов. Объект был криволап, худые ноги сложены в коленях, а сами острые колени торчали из разодранных и грязных штанин. Скрюченная фигура напоминало скорее примата, чем человека разумного. В нем было много общего с гиббоном, но лицо было все-таки человеческим, хоть и вызывающе некрасивым. Давно нестриженные взлохмаченные патлы, закрывающие уши и низкий лоб, глубоко спрятанные за густыми кустистыми бровями глазки, поросшее неопределенного цвета щетиной лицо на маленьком лице с втянутыми губами. Существо сидело на металлической конструкции возле одного из ответвлений на одной из вентиляционных труб. Некогда к этому месту была прикреплена другая труба, соединенная гофрированным шлангом с каким-то ранее стоящим тут станком. Станок давно передвинули, специально приглашенные монтажники с альпинистским снаряжением забирались наверх, чтобы обрезать вентиляционную систему и закрыть ее, поставив заглушку. Существо сняло заглушку и как будто, прежде чем быть обнаруженным, что-то делало с образовавшимся отверстием в трубе. Логично было бы предположить, что тварь вылезла из трубы, но круглое отверстие было диаметром около двадцати сантиметров – слишком мало даже для такого создания как это.

Люба завизжала, но тут же закрыла ротик ладонью.

Кто это такой? Это какой-то леший? Домовой? Зомби? Кто это? Кротова испугалась и не могла подобрать этому существу определение. Откуда он взялся и как там возник? Не иначе как материализовался из воздуха… Из потустороннего мира! Да! А откуда еще, если не из того же параллельного мира где пребывала сейчас душа убиенной рабыни Божьей Анны? Только Анюша по всем понятиям не могла быть в одном мире с этой гадкой тварью, сфера ее пребывания должна называться раем или еще как-то так. А существо выпрыгнуло не иначе как из ада.

Скрюченная фигура сидела и смотрела на Любу Кротову.

– Ты… Ты кто? – с огромным трудом пролепетала Кротова, роняя древние фолианты и свечи и вжимаясь спиной в тень между поддонами с упакованными для склада дверьми. Лихорадка страха перед неведомым существом сковала ее конечности и заставила сердце биться так сильно, как никогда в жизни. Женщина была близка к обмороку. – Кто ты? – шептали ее дрожащие губы.

– Это же я, – хоть и не сразу, но ответил поганый гомункулус шелестящим как волочащаяся по земле тряпка. – Любонька, ты что-же, не узнаешь меня?

Но Кротова и не помышляла копаться в глубинах памяти и сопоставлять знакомые лица с этим грязным чертом в старых ветхих тряпках, свойственная скорее блуждающим под открытым небом зомби.

– Кто ты? – с надрывным ужасом переспросила мастерица, почти полностью вжавшись в темный угол между поддонами.

– Коля, – ответило существо под потолком. – Я Коля Авдотьев.

Любо громко всхлипнула и схватилась за сердце. Ей это мерещится? Она галлюцинирует? Чертик сказал, что он Авдотьев? Но этот человек умер. Кротова не помнила точно, когда именно, то-ли непосредственно перед ноябрьским днем единства народов России, то-ли в первые дни после празднования. Говорили, что он отравился денатуратом или каким-то паленым коньяком. Люба Кротова, разумеется, знала Николая Авдотьева при его жизни. Это был маленький жалкий старикашка, ничего не умеющий кроме работы со сварочным аппаратом. Кротова никогда не интересовалась этим человеком и не только потому, что Авдотьев работал не под ее началом (он был в подчинении другого мастера – Вадима Образцова), но еще и потому, что один его внешний вид и тошнотворный запах отталкивали от себя любого потенциального собеседника. Откровенно говоря, Люба не часто контактировала с Авдотьевым и не сильно-то переживала, узнав после ноябрьских выходных, что тот самый криворукий сварщик Коля больше не выйдет на работу по причине его отравления. Старик пропал без вести и, говорят, его тело занесено снегом где-то в лесопосадках. Был Авдотьев и нет Авдотьева, от его отсутствия в цеху нечего не изменилось, тем более на участке Любы Кротовой. Редкими сварочными работами временно занимался кто-то другой, а кто именно, Кротова даже и не знала.

И вот теперь спустя больше чем целую зиму она видит под цеховым потолком какого-то отвратительного монстрика с руками будто ветки, который утверждает, что он воскресший из мертвых Николай Авдотьев. Что должна подумать Люба? Как она должна реагировать? Сначала разговаривающий человеческим голосом станок, теперь вот этот домовой. «Я сошла с ума», – предположила Кротова и даже облегченно выдохнула. Все очень просто. Но тут в памяти возникла видеозапись, сделанная охранником Ваней Тургеневым. Мелкое кривоногое существо, скрывающееся в