Лайла предпочла бы незаметно перелезть через стену и забраться в замок через верхнее окно, а не открыто войти в двери, но у нее не было ни веревки, ни крюка. И даже если бы она нашла необходимое снаряжение, Келл предупредил, что лучше этого не делать.

– Даны никому не доверяют, – сказал он. – Их замок не только королевская резиденция, но и настоящая ловушка. Главный вход на северной стороне. Я войду оттуда, а ты пройдешь через южный.

– Это опасно?

– Здесь опасно все, – ответил Келл. – Но если двери тебя не пустят, по крайней мере, падать будет не так высоко.

Словом, Лайла согласилась, хоть ее и терзало подозрение, что это ловушка. Вообще все это – ловушка. Она добралась до южной лестницы и, закрыв лицо маской с рогами, поднялась по ступеням. Двери легко открылись, и внутренний голос снова шепнул: «Уходи, беги отсюда», но впервые в жизни Лайла его не послушалась. Внутри было темно, но как только она переступила порог, ярко вспыхнули факелы. Лайла застыла на месте. Вдоль стен стояли десятки стражников, похожих на статуи в доспехах. Они разом повернули головы к открытой двери, к Лайле, и она приготовилась к бою.

Но никто на нее не напал.

Келл говорил, что трон Белого Лондона всегда захватывают и удерживают силой, а когда к власти приходят таким путем, это обычно не порождает верноподданнические чувства. Стражники явно находились под заклятием. В этом-то и загвоздка: когда заставляешь людей делать то, чего они не хотят, нужно быть очень точным в указаниях. Они, конечно, вынуждены выполнять приказы, но никогда не будут лезть из кожи вон.

Лайла невольно улыбнулась.

Какой бы приказ король Атос ни отдал своим стражникам, похоже, на нее он не распространялся. Их ничего не выражающие глаза следили за ней, пока она двигалась по коридору, стараясь идти как можно спокойнее, словно она здесь жила и пришла вовсе не за тем, чтобы убить их королеву. Проходя мимо стражников, Лайла даже подумала, что многие из них наверняка желают ей успеха.

Тогда как дворец в Красном Лондоне казался настоящим лабиринтом, здесь все было устроено просто: прямые углы, четкие линии – еще одно доказательство того, что прежде замок был чем-то вроде храма. Переходя из одного коридора в другой, Лайла, следуя указаниям Келла, легко добралась до тронного зала.

Правда, антари говорил, что двери не охраняются.

Но это было не так.

Перед входом в тронный зал стоял парень – моложе Лайлы, худой и жилистый, однако, в отличие от стражников с их пустыми взглядами, его темные глаза лихорадочно блестели. Заметив ее, парень выхватил меч.

– Вёск! – приказал он.

Лайла нахмурилась.

– Вёск, – повторил он. – Ёс рейджкав вёск.

– Эй ты! – отрывисто крикнула она. – Отойди.

Парень тихо и быстро затараторил на своем языке. Лайла покачала головой и достала нож с кастетом.

– Прочь с дороги.

Полагая, что сумела донести свою мысль, Лайла шагнула к двери, но парень поднял меч и преградил ей путь:

– Вёск.

– Слушай, – резко перебила она, – я без понятия, что ты там лопочешь (молодой стражник сердито огляделся), но настоятельно советую тебе уйти и сделать вид, что мы никогда не встречались, иначе… Эй, что ты творишь?

Парень покачал головой, что-то негромко пробормотал, а затем поднес меч к руке и чиркнул по ней лезвием.

– Эй! – снова окликнула Лайла, но тот лишь скрипнул зубами и провел вторую линию и наконец третью. – Прекрати.

Она схватила его запястье, и парень, остановившись, посмотрел ей в глаза.

– Уходи.

На секунду Лайле показалось, что она ослышалась, но потом до нее дошло, что парень говорил по-английски. Он вырезал на коже какой-то символ.

– Уходи, – повторил он. – Сейчас же.

– Сам уйди! – крикнула в ответ Лайла.

– Не могу.

– Прочь!

– Не могу, – повторил он. – Я должен охранять дверь.

– А то что?

– Без вариантов. – Парень оттянул воротник рубашки и показал уродливую черную метку на коже. – Он приказал мне охранять дверь, и я должен ее охранять.

Лайла нахмурилась. Метка отличалась от той, что была у Келла, но девушка догадалась, что это тоже какая-то печать.

– Что случится, если ты меня пропустишь? – спросила она.

– Я не могу.

– А что будет, если я тебя зарежу?

– Я умру.

Обе фразы он произнес с одинаковой грустной уверенностью. «Что за безумный мир», – подумала Лайла.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Бэлок.

– Сколько тебе лет?

– Достаточно, – он гордо задрал подбородок, и Лайла заметила дерзкий огонь в глазах. Он еще молод, слишком молод…

– Я не желаю тебе зла, Бэлок, – устало сказала она. – Не вынуждай меня.

– Если б я мог.

Он изготовился к бою, так сильно сжав обеими руками меч, что побелели костяшки.

– Ты должна сразиться со мной.

Лайла со вздохом посмотрела на нож.

– Умоляю, – прибавил он, – сразись со мной.

Лайла окинула его долгим, тяжелым взглядом.

– Как? – наконец спросила она.

Бэлок вопросительно поднял брови.

– Как ты хочешь умереть?

Огонь в глазах на секунду дрогнул, но затем парень оправился и ответил:

– Быстро.

Лайла кивнула и замахнулась ножом, а Бэлок опустил меч, закрыл глаза и что-то зашептал себе под нос. Лайла не стала долго раздумывать. Она умела обращаться с ножом, ранить и убивать, и всадила клинок между ребер Бэлока, прежде чем он успел закончить молитву. Да, смерть бывает и более мучительной, но все равно девушка негромко выругалась, проклиная Атоса, Астрид, весь этот забытый богом город, и опустила тело парня на пол.

Вытерев клинок о край рубашки, она спрятала его в ножны и подошла к дверям тронного зала. На дереве был вырезан круг из символов – всего двенадцать меток. Лайла поднесла руку к этому диску, вспоминая указания Келла.

– Представь, что это циферблат, – говорил он, рисуя линии в воздухе. – Один, семь, три, девять.

Девушка по очереди коснулась нужных символов: первого, затем седьмого, третьего и наконец девятого.

– Ты уверена, что поняла? – спросил тогда Келл.

Лайла вздохнула и сдула волосы с глаз:

– Я же говорила, что схватываю на лету.

Сначала ничего не произошло, но потом что-то промелькнуло между пальцами и деревом, и замо́к отомкнулся.

– Я же говорила, – прошептала Лайла, распахивая дверь.