Хоуэлл Дэвис отдал честь и проводил своего начальника на шлюпку. Отдав приказ отчаливать, Эдвард Ингленд даже не оглянулся назад, из равнодушия или из презрения.

Первое впечатление от пиратов оказалось не таким ужасным, как Баттонс думала раньше. Если не считать убийства капитана Скиннера, которое, в общем–то, не имело отношения к пиратству, она не заметила никаких проявлений жестокости, кроме того, что членов команды заставили раздеться. С ее точки зрения, капитан Ингленд был намного лучше, чем Хоуэлл Дэвис, и она предчувствовала, что как капитан он намного лучше, чем Скиннер. Она заметила, что он ее внимательно разглядывает.

— Я бы сделал тебя своим личным юнгой, но мне кажется, что ты и сам можешь за себя постоять, к тому же у меня уже есть мальчик на побегушках. Что за человек Хоуэлл Дэвис? Ты его хорошо знаешь?

— Нет, мистер, я ничего не знаю о нем. Мы просто плыли на одном корабле. Неприятная личность, с моей точки зрения, сэр.

— Готов поклясться. Ну, он сам себе голова, и если он не доберется до капитана Винтера с докладом, то это не моя забота. Ты встанешь на часы в первую смену. Умеешь обращаться с палашом?

— Нет, мистер, только с саблей. Но с ней ко мне лучше не подходить.

Барк оказался огромным, неуклюжим судном, ужасно перегруженным, как и все такие суда. Баттонс показали передний трюм, где она обнаружила широкие и удобные койки, на которых лежала награбленная добыча с других кораблей. Она бродила в поисках свободной койки, но тут ей сказали, что матросы спали по двое на койке и что ей придется делить постель с матросом постарше.

— Что! Да лучше пусть меня бросят на необитаемом острове, чем провести ночь с одним из вас.

— В этих водах промозглая погода, парень, ночью может быть прохладно.

— Тогда я лягу на палубе, — решила Баттонс. — Похоже, вам здесь не мешало бы помыться. — Она брезгливо поморщилась. В этот момент вошел молодой матрос лет двадцати, блондин, вполне чистый на вид, которому на баке не нравилось так же, как и ей. Баттонс окинула его оценивающим взглядом и заявила: — Я буду спать с тобой, друг.

Тот пристально взглянул на нее. А потом ткнул пальцем и буркнул в ответ:

— Вон моя койка. Бросай пожитки, приятель.

— Как тебя зовут, друг?

— Джонс, и все. Моряк Джонс. А тебя?

— Баттонс Рид, сын Сима Рида, отличного парня, не сравнить с этими.

Баттонс небрежно швырнула свои тряпки, запихнула их под матрас и вышла на палубу. Ей хотелось найти другое место для ночлега, пока Джонс не распознал ее истинный пол. Раздетые матросы с «Кадогана» отмывали палубу, подгоняемые уколами боцманского палаша. Казалось, все чего–то ждут; люди слонялись по палубе, жадно посматривая в сторону капитанского мостика и каюты. Потом боцман бросил свое занятие и яростно свистнул в свою дудку, приказав всем собраться у главной мачты. Капитан Ингленд в сопровождении трех помощников появился на капитанском мостике и взмахом руки призвал к тишине.

— В нашей славной компании прибавилось четыре человека. Один уже стоит на часах, трое других встанут потом. Когда поделят добычу, они доложат о себе помощнику и подпишут бумаги. Добыча, шнява «Кадоган» из Бристоля, которую мы захватили утром, везла немного рома и вина и около одиннадцати сотен гиней. Половина идет нашему командиру и его подчиненным, а то, что осталось, мы поделим поровну на всех. Пять золотых гиней и по бутылке рома на брата.

Пираты выстроились в шеренгу за своей добычей. Они пробовали золотые монеты на зуб и смотрели бутылки на свет, чтобы убедится, что их не надули.

На баке Баттонс продала ром за гинею и вытащила кости. Ставки здесь были выше, чем обычно, потому что у матросов почти не было мелких денег. Она все время выигрывала, в запале игры пропустила обед и остановилась лишь на минутку, чтобы глотнуть напитка под названием «бомбо», который проносили мимо.

За ужином она вспомнила, что не выбрала место для ночлега, и снова отправилась на поиски. Но на побережье Гвинеи ночи такие темные, что на палубе стояла кромешная тьма. Тут боцман приказал ей встать на часы. Хотя она очень устала за день, Баттонс с радостью заняла свой пост. Когда она в полночь сменилась, ее товарищ по койке поднялся, и, по крайней мере на эту ночь, все проблемы были решены.

Но не совсем. Она рухнула на койку и мгновенно заснула. Когда она проснулась, ее товарищ по койке уже сменился и храпел рядом с ней. Баттонс ухитрилась еще подремать до подъема. Она с облегчением заметила, что Джонс ни о чем не догадался, но твердо решила до наступления следующей ночи подыскать себе местечко на палубе.

Рано утром Баттонс приказали забраться на наблюдательный пункт на мачте, высоко над сплетением канатов. Там она должна была следить за горизонтом. На востоке виднелись очертания африканского побережья; одинокий силуэт «Кадогана» разнообразил открывавшийся вид. Кроме него, куда ни кинь взгляд, простиралась полная опасностей морская гладь. На каждом корабле был зоркий впередсмотрящий, но наблюдателем на пиратском корабле выбирали человека внимательного и с отменным зрением. В руках у Баттонс была подзорная труба, которая позволяла ей приближать границы горизонта и вновь отодвигать их. Она вновь обвела взглядом морскую гладь и опустила подзорную трубу.

Внизу на палубе матросы возились с якорем. Через минуту они начнут ставить паруса на мачтах под ней. От корабля Хоуэлла Дэвиса их отделяла узкая полоска воды. Она видела Хоуэлла на капитанском мостике и с любопытством подумала о том, сколько он сможет продержаться. Она услышала, как Ингленд приказал разворачивать паруса и прибавить ходу, и десять минут спустя «Ястреб» уже мчался по ветру на юго–запад. Крохотный, выгоревший на солнце городишко» Майамба быстро исчезал позади. Скоро города уже совсем не стало видно, а затем и «Кадоган» превратился в смутное пятно на горизонте, направляясь курсом, проложенным для него капитаном Инглендом.

В полдень Баттонс сменил ее товарищ по койке, она немного расстроилась из–за того, что он заступал на пост, когда она его покидала, но обрадовалась тому, что теперь койка принадлежит только ей. Она спустилась вниз за миской и поела. На обед давали месиво из сушеного мяса, бобов и зерна, все это было сварено в одном котле, в придачу она получила пригоршню жестких сухарей. Она съела безвкусное варево и почувствовала, что пиратская жизнь нравится ей все меньше и меньше. Увидев, что обед ей не понравился, один из матросов утешил ее, что на ужин будет великолепный «конки» — суп из морских гребешков.

Спустя два дня пути вдоль африканского побережья «Ястреб» встал на якорь, и пленникам было приказано спуститься в шлюпки, чтобы высадиться на пустынном берегу. Капитан Ингленд предоставил им еще один шанс присоединиться к пиратам, но все ответили отказом. Баттонс, глядя на них со своего поста, думала о том, что если бы не необходимость раздеться, она тоже была бы с ними. Пленники расселись, в каждой шлюпке по пять пленников и по четыре пирата, несколько бутылей с водой и мешок сухарей. До берега было всего пол–лиги, но пираты не собирались слишком утруждать себя; остаток пути пленники могут и проплыть. Для высадки выбрали это место, потому что оно казалось пустынным и заброшенным.