– А ты попробуй, – сказала Соня Мудиг. – Выражайся яснее. Это очень важно.

Анника Джаннини взглянула на часы и резким движением взъерошила волосы.

– Ну все, довольно, – она возмущенно взглянула на Соню. – Если Фария выражается недостаточно ясно, то это только потому, что ситуация сама по себе слишком сложная. Тем не менее Фария превосходно держится, как мне кажется.

– Я просто хочу понять, – оправдывалась Соня. – Фария, ты ведь не могла ничего не заметить. Халил был не в себе, он тренировался как помешанный… Что-то должно было случиться, ты не могла этого не видеть.

– Да, ему было плохо. Но ведь Халила держали взаперти, так же как и меня. Тем не менее однажды мне показалось, что ему стало лучше.

– Почему тебе так показалось?

– Он выглядел совершенно потерянным, а потом… что-то изменилось… я не знаю…

– И ты не слышала, как вечером девятого октября братья покинули квартиру?

– Я спала. Пыталась уснуть. Ночью они о чем-то перешептывались на кухне. О чем именно, я не слышала. А на следующее как-то уж очень подозрительно на меня смотрели, и я восприняла это как хороший знак. Я подумала, что это как-то связано с Джамалом. Что он совсем близко. Я чувствовала его присутствие. Но время шло – и обстановка становилась все тревожнее. Когда стемнело, я увидела Ахмеда, как я уже говорила.

– Он стоял у окна, – подсказала Анника.

– Тем не менее в последний момент ты нашла в себе силы… – начала было Соня.

– Я уже говорила об этом, – перебила ее Фария.

– Она уже говорила, – подтвердила Анника.

– И все же я бы послушала еще раз…

– Внезапно появился Халил, – начала Фария. – Точнее, он всегда находился в комнате. И вдруг закричал, что это он убил Джамала. Я опешила. Но он вдруг пустился в объяснения, что не мог поступить иначе и сделал это только ради меня. Что ему пришлось выбирать между мной и Джамалом. Это в тот момент я ощутила приступ ярости. И бросилась на Ахмеда.

– Но почему не на Халила?

– Потому что я…

– Потому что ты…

– Думаю, я сразу все поняла, хотя ничего не соображала.

– Что поняла? Что они надавили на Халила, используя его любовь к тебе?

– Что они вынудили его сделать это. Что они разрушили его жизнь так же, как мою и Джамала. Я обезумела, это вы можете понять?

– Могу, – кивнула Соня. – Это вполне понятно. Но мне непонятно другое: почему ты молчала об этом на допросах? Ты ведь хотела отомстить Ахмеду, так? Это ведь поэтому ты вытолкнула его из окна на улицу? Но ты могла бы наказать его при помощи полиции. И не только его, но и Башира – главного преступника. Мы бы предъявили им обвинение в заговоре с целью убийства.

– Но как же вы не понимаете… – Голос Фарии сорвался.

– Чего мы не понимаем?

– Что моя жизнь кончилась со смертью Джамала. И что бы я выиграла, посадив в тюрьму еще и Халила? Он ведь был единственным в семье, кого я… – Фария испуганно оглянулась на дверь.

– Кого ты что?

– Кого я любила.

– Но он погубил твою любовь. Разве ты не должна была ненавидеть его за это?

– Я и ненавидела его. И… любила. Как вы этого не понимаете?

Анника Джаннини собиралась было прервать допрос, потому что Фарие явно нужно было отдохнуть. Но тут в дверь постучали. На пороге появился директор колонии Рикард Фагер и вопросительно уставился на Соню.

* * *

Всем стало ясно, что произошло нечто серьезное. На Фагере не было лица. Он сразу пустился в какие-то путаные объяснения, больше походившие на оправдания, но при этом никак не решался перейти к сути дела. Бормотал что-то насчет охраны, которая была на месте, о металлических детекторах и Бенито, у которой черепно-мозговая травма и сломана челюсть…

– Она сбежала из больницы, вы это хотите сказать? – перебила Фагера Соня.

Именно, кивнул тот. Никто не ожидал, что Бенито способна на такое. Всех, кто приходил к ней, тщательно обыскивали. К ней ведь не могли не пускать визитеров, так? Но потом в отделении что-то случилось с компьютерной системой. Погас свет, и все приборы разом вышли из строя. Врачи и медсестры бегали как сумасшедшие. И тут появились трое мужчин в костюмах. Они сказали, что пришли навестить одного пациента, инженера из компании ABB, который тоже лежал в отделении. Далее все пошло быстро. Откуда ни возьмись у мужчин в руках появились нунчаки. Тут идиот Фагер пустился в объяснения по поводу того, что такое нунчаки и для чего они применяются, но Соня жестом остановила его.

– Что было дальше?

– Мужчины избили охрану, выволокли из палаты Бенито и скрылись с ней в сером фургоне с фальшивым номером. Хотя одного из них удалось идентифицировать как Эсбьёрна Фалька из мотоклуба «Свавельшё МК».

– Я слышала об этом клубе, – кивнула Соня Мудиг. – И что успели предпринять в связи с побегом Бенито?

– Она объявлена в государственный розыск. Мы связались со СМИ. Альвар Ульсен в безопасности.

– А Лисбет Саландер?

– Что Лисбет Саландер?

«Идиот», – пробормотала Соня Мудиг и тут же объявила, что прерывает допрос в связи со сложившейся чрезвычайной ситуацией.

По дороге из колонии она позвонила Яну Бублански и рассказала ему о Бенито и допросе Фарии. По поводу последнего комиссар не преминул процитировать подходящую случаю старую еврейскую мудрость:

– Иногда мы можем читать в глазах, но гораздо реже – в сердце.

22 июня

В тот день Дэн Броуди появился на работе довольно поздно. Он выглядел вялым и заметно нервничал, хотя одет был лучше обычного – в светло-голубой льняной костюм. Под пиджаком была футболка – и никакого галстука. На ногах, вместо теплых кожаных туфель – легкие кроссовки. В таком виде Дэн шел по залитой солнцем Биргер-Ярлсгатан и думал о Лео. Внезапно неподалеку затормозил автомобиль, и Броуди отскочил в сторону – совсем как тогда, в Музее фотографии. От неожиданности у него перехватило дыхание. Тем не менее вскоре Дэн снова углубился в воспоминания. Те декабрьские дни, после их первых совместных выходных, были счастливейшим временем в его жизни, несмотря на всю боль и зависть, которую он питал к брату. Они с Лео только и делали, что болтали или играли дуэтом. Тем не менее опасались выходить из квартиры вместе. Только поодиночке. К тому времени они определились, как вести себя по отношению к Ракель. Никто не мог помешать их планам.

Декабрь, полтора года назад

Лео впервые отменил рождественский обед с Ракель Грейтц. Вместо этого он пригласил ее к себе домой двадцать третьего декабря в час дня. Это было время большой игры. В городе оба брата выдавали себя за Лео, и это их ужасно забавляло. Дэн позаимствовал у брата костюм, рубашку и туфли. Он постриг волосы на манер Лео и то и дело корчил рожи перед зеркалом. Не было сомнений в том, что роль брата удается ему как нельзя более убедительно.