Расмуссен спросил у него: «А это те же самые духи, которыми ты, как утверждаешь, овладел? А ты хоть в кого-то из них по-настоящему веришь?»

И Наджагнег ему ответил: «Да, есть дух, которого мы называем Сила, которого нельзя объяснить никакими словами: это очень сильный дух, повелитель Вселенной, погоды, всего живого на земле. Он такой могущественный, что говорит с человеком не словами, а штормами, снегопадами, ливнями, морскими бурями – всеми теми силами, которых так боится человек. А еще он говорит на языке солнечного света, спокойных морей или устами маленьких невинных детей, которые еще не знают жизни. Когда стоят хорошие времена, Сила молчит и ничего не говорит людям. Он растворяется в своей бесконечной бездне и пребывает там, пока люди не нарушают законов, управляющих жизнью, и просто добывают себе пищу на пропитание. Никто никогда не видел Силу. Место ее пребывания столь таинственно, что она одновременно и всегда вместе с нами, и в то же время невероятно далеко от нас».

«Житель Вселенной или его душа, – продолжал рассказывать Наджагнег, – никогда не виден; слышен только его голос. Мы знаем только, что голос у него очень нежный, словно женский, такой ласковый и певучий, что его не боятся даже маленькие дети. И он говорит нам: «Сила ерсинарсинивдлуге» – «Не бойтесь Вселенной».[174]

Каждая из девяти муз ассоциируется с одной из небесных и земных сфер, описанных в системе Птолемея. Это напоминает путешествие Данте, когда он покинул Землю, чтобы полететь к Луне; человек должен двигаться через сферы небесных элементов – земли, воды, воздуха и огня, чтобы прийти к первой музе и небесному телу Луны. Селена, Луна, ассоциируется с искусством Клио, музой истории и историографии. Луна управляет приливами океана, менструальным циклом, и потому это сила, которая наполняет собой историю. Стрела, которую держит Селена в сфере Луны, устремлена вниз, указывая на Землю и ее историю, а лук Гермеса устремлен вверх, указывая на духовные высоты.

Меркурий (Гермес) превращает мир феноменальных явлений в сияние вечности, и это уже область искусства Каллиопы, музы эпической поэзии, которая превращает историю в миф. В эпической поэзии история становится откровением, легендой. Земля, Луна и Меркурий, соответственно, воплощают пасторальный голос планеты, голос истории. Так постигается их духовный смысл. Они – первые из небесных триад.

Следующая триада состоит из Венеры, Солнца и Марса. Муза Венеры (Афродиты) – Терпсихора, муза танца. Вспомните возлюбленных Афродиты, Ареса и Гермеса, которые символизируют войну и любовь: это – средоточие трагедии. Муза Солнца – Мельпомена, муза трагедии и трагической поэзии. Трагедия помогает нам избавиться от нашего эго и оторваться от него. Что есть трагедия, как не разрушение человеческих характеров в драматическом действии? И такой трагический разрыв освобождает от связей с исторически существующей личностью. Муза Марса (Ареса) – Эрато, она символизирует эротическую поэзию. Вторая триада помогает совершить переход от солнечной двери в высшую сферу чистой духовности. В ней мы видим трагический танец, эротику и сам момент свершения трагедии.

Итак, мы освободились от пут материи и связи с Землей и возвысились до последней триады: Юпитера (Зевса), повелителя мира, Сатурна (Кроноса), отрывающего нас от прошлого и возвышающего до аскетизма высших сфер, где сияют звезды, символизирующие упорядоченную, неизменную стабильность. Мы приближаемся к Зевсу, повелителю богов, и его муза Евтерпа, муза игры на флейте. Удивительная чистота звука флейты кажется невероятной и таинственной. Она так чиста и прозрачна, и она переносит нас в такой же чистый и прозрачный мир. Когда мы приближаемся к Кроносу, мы встречаемся с Полигимнией, музой священных хоровых песен. Кронос, повелитель времени и аскетизма, своим серпом отрезает вас от всего мира; подобно тому как закатное солнце отрезает вас от земных забот уходящего дня, Кронос отрезает вас даже от вечности. Настройте свой ум на трансцендентное вместе с Полигимнией, музой священных хоровых песен.

И вот перед нами возникает последняя точка нашего путешествия, рай с неподвижными звездами, где мы встречаемся с Уранией, музой астрономии. По мере нашего подъема вверх мы возвышаемся духовно, а наша материальная часть становится все более невесомой.

Нас привели к подножию бога света – Феба Аполлона, чья энергия питает муз. Евфросина, разрыв с земной жизнью, отправляет энергию вниз; Аглая, великолепная, принимает энергию обратно; а Талия, изобилие, их объединяет.

На языке христианской теологии, грации и их три силы проявляются в мужских образах: Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух. Отец – это и Сын, и Святой Дух, а Сын, исполненный любви к миру людей, отправляется туда, чтобы разделить страдания этого мира, заставить нас сострадать его мучениям, чтобы наше сознание могло вобрать в себя божественную тайну, наполняющую нас всех, и тогда Святой Дух приведет нас к Отцу. Святая Троица определяется как три божества в одном божественном существе, которое становится субстанцией жизни.

В образе граций проявляется противоположный, подвижный аспект женственности, как индусская шакти, которая вливается в нас через поэзию муз. Энергия эта исходит от Аполлона, Повелителя Света. На изображении Гафури мы видим ноты, которыми записано то, что мы сейчас называем тетрахорд – в ля-миноре: его греческие названия: гиподорийский лад, гипофригийский лад, гиполидийский лад, дорианский лад, фригийский лад, миксолидийский лад и гипомиксолидийский.

Вот что мы знаем об Аполлоне: грации передают нам его божественное сияние с помощью вдохновения, которое нам дарят искусства, недоступное нам, пока мы не разрушили собственное эго, засунув свою голову в пасть льва.

И вот расцвет XII–XV вв. подготовил почву для зарождения современного образа мышления с его вниманием к индивидуальности конкретной, особенной личности. За многие века такой образ мышления открыл возможность духовного странствия, сначала для мужчин, а потом и для женщин. У каждой женщины есть возможность найти свой собственный путь в жизни, осознать свою особую роль – быть не просто Женщиной, а женщиной особенной, уникальной личностью. В прошлом роль женщин была чисто биологической, они выполняли совершенно определенные социальные роли. Большую часть времени они были беременными и заботились о детях. На них возлагалось также множество социальных обязательств – необходимость вести хозяйство и готовить еду, шить одежду и прочие важные дела.

Больше женщины не обязаны делать все это. Они освободились как индивиды, как личности, подобно тому, как много столетий спустя мужчины стали свободными. Именно освобождение личности и позволило мужчинам занять доминирующую позицию – не их физическая сила, мышцы или что-то другое. Мужчины просто больше не связаны ролями, навязанными природой.