В полдень Перинди и Харримия танцевали танец лягушки, да так хорошо, что девушки собравшихся племен не выдержали, подбежали к ним и стали выражать свои восторги.

На следующее утро все разошлись по своим домам, за исключением семей Плащеносной Ящерицы и Синеротого Сцинка. Они остались потому, что Харримия попросил руки дочери Синеротого Сцинка, а Перинди – дочери Плащеносной Ящерицы. Таким образом, была сыграна двойная свадьба.

Перинди был лучше раскрашен, чем Харримия, но Харримия пользовался большой симпатией аудитории и нравился девушкам всех племен, которые даже не пытались скрывать это. Перинди сильно разозлился из-за того, что ему с такой великолепной раскраской не удалось привлечь к себе всеобщее внимание, и его ревность к Харримии вышла из-под контроля. В один прекрасный день он набросился сзади на своего ничего не подозревавшего брата, ухватил кожу на затылке, оттянул ее и оторвал от плоти. Харримия яростно сражался, пытаясь освободиться от хватки Перинди. Сцинки и Плащеносные Ящерицы схватили Перинди и изо всех старались оттащить его от истекающего кровью Харримии. После яростной борьбы им все же удалось это сделать, и братья отправились по своим домам. Харримию сопровождала его жена, все его друзья и родственники, а Перинди остался один, так как ему никто не сочувствовал, даже его собственная жена. Она отправилась вместе с женой Харримии, чтобы помочь ей обработать рану[61] на шее ее несчастного мужа.

На следующее утро Харримия поднялся с восходом солнца и отправился к пруду, чтобы промыть свои раны, так жестоко нанесенные ему Перинди. Харримия не рассердился и не позволил духу ненависти пересилить все его хорошие стороны. Он горько плакал от того зла, которое причинил ему его гордый заблудший брат.

Харримия не вернулся к своей жене, с нетерпением ожидавшей его, а отправился в буш. Когда он проходил мимо, птицы прекращали петь свои радостные песни, а деревья, кусты и другая растительность начинали перешептываться, видя перед собой раненого Харримию, который с разбитым сердцем тащился в поисках утешения, так как до сих пор любил Перинди. Он очень сожалел о том, что утратил любовь брата, ненависть Перинди печалила его, и он размышлял над тем, как вернуть любовь, которая еще совсем недавно пылала в сердце Перинди. И тогда он громко закричал: «О Перинди! Разве ты не будешь меня больше любить? Сожалею, что я обиделся на то, как ты меня раскрасил. О Перинди, брат мой, я по-прежнему люблю тебя. Разве ты больше никогда не вернешься ко мне? Давай помиримся. О Перинди, брат мой, разве мы не сыновья одной матери? Разве она не любила нас обоих, не заботилась о нас? Разве мы не вскормлены одной и той же грудью?»

Но – увы! Уши Перинди были глухи к страданиям и мольбам его брата, у которого от горя просто разрывалось сердце. Его собственное сердце было до краев наполнено гордыней, тщеславием, злобой и ненавистью.

Когда Харримия брел по бушу и плакал, его заметил ворон и сказал: «О, Харримия! Почему бы тебе не подождать, пока твое горе и рана не заживут, а затем вернуться и вызвать на бой этого надменного человека – твоего брата?» – «Нет, – ответил Харримия, – я не хочу и не стану платить брату злом за зло. Я все еще люблю его и продолжу любить».

И Харримия направился к расположенной неподалеку песчаной дюне. Когда он проходил мимо деревьев и кустов, они со слезами на глазах смотрели вслед страдающему Харримии. Они не могли скрыть свою печаль и по-своему выражали свои чувства. Деревья скорбели, кусты плакали, а трава стонала, сочувствуя Харримии. Подойдя к дюне, он стал подниматься по ее песчаному склону, но на полпути упал в изнеможении. Все птицы собрались вокруг него и стали плакать. Некоторые более воинственно настроенные птицы предложили Харримии: «Давай, Харримия, вернемся вместе и накажем этого самовлюбленного Перинди. Мы выбьем из него дух гордыни!» – «Нет, нет, нет! – отвечал им Харримия. – Если вы хотите сделать меня счастливым, то простите моего брата и сообщите ему, что я все еще люблю его».

Затем он стал копать песок, и копал до тех пор, пока половина его тела не скрылась от взоров окружающих. А он все рыл и рыл, пока не углубился примерно на три метра. А спустя некоторое время птицы вернулись по своим домам и охотничьим территориям.

Жена Харримии, обеспокоенная столь долгим отсутствием мужа, подошла к матери и сказала: «Харримия не вернулся. Давайте отправимся на его поиски». И они пошли по его следам к пруду, затем в буш и, наконец, пришли к песчаной дюне, к тому месту, где он закопал себя. Но как только они собрались откопать его, появился ворон и сказал: «Не беспокойте Харримию. Его сердце разбито тем, как к нему отнесся Перинди. Теперь он спит». И тогда люди решили остаться и наблюдать за тем, как Харримия спит под прохладным песком. Они попросили акацию и дикую яблоню[62] приютить их, пока они будут ждать возвращения Харримии из-под песка. Деревья с радостью согласились, и духи людей поселились в акации и дикой яблоне. И теперь, когда эти деревья зацветают, они тем самым подают знак, что Харримия наконец-то выбрался из-под песка и теперь снова наслаждается жизнью.

Эту историю часто рассказывают старейшины различных племен на своих языках по всей Австралии. Она преподносится в качестве урока мальчикам, чтобы они с юных лет знали, как ужасно может закончиться жизнь, если прожить ее не по правилам общего социального порядка, а в дисгармонии с сообществом. Ни одному мальчику не позволяется пересказывать эту историю своим друзьям, даже лучшему другу или брату, пока слушатель не пройдет через все церемониальные ритуалы своего племени и не получит одобрения старейшин, да и в этом случае эту историю можно рассказывать только шепотом и в условиях строгой торжественности.

Однажды в племени вонбуна жил мужчина, который женился на молодой женщине. Он прожил со своей женой лишь короткое время и через три месяца после свадьбы умер. Как и все скорбящие вдовы, она возложила себе на голову шапку из белой глины и покрасила лицо белой глиной. Однажды вечером, когда вдова вместе с двумя своими замужними сестрами собирала травы для еды, они присели на берегу ручейка, бежавшего через долину. Взглянув на чистую воду, она увидела в ней образ своего мужа. Сестры тоже взглянули на него и сразу же признали схожесть. Но в данном случае ее муж выглядел более высоким, стройным и сильным, чем до смерти. Его рост, похоже, составлял два с половиной метра. Образ в воде был столь реальным, что вдова поднялась и прыгнула в воду, желая вновь оказаться в объятиях добрых и любящих рук. Но ее постигло горькое разочарование, и, выбравшись из воды, она снова присела рядом с сестрами и зарыдала. И в этот момент из потока послышались звуки мелодичного голоса. Это говорила Богиня Деторождения. Она сказала: «Женщина, ты носишь в себе ребенка, мальчика. В воде ты видела его образ, образ того, кому ты подаришь жизнь. Многое будет зависеть от того, как ты сумеешь обучить своего ребенка. Если ты утратишь контроль над ним в младенчестве или в детстве, то потом горько пожалеешь об этом, как случилось сейчас, когда ты увидела этот образ в воде. То, что ты видела в воде, – это предупреждение. И помни, у тебя скоро будет ребенок».