– Ну тогда ладно. Забираю их у вас с рук долой, маленькая леди! – откликнулся Фрэнк, все еще с румянцем на щеках.

За последние два месяца Теннисон все больше и больше привязывалась к Джозефу, который заходил «убедиться, все ли у нее в порядке» несколько раз в неделю. Любимым местом проверки у него была спальня, где он исследовал все особенно тщательно.

Удивительно, что можно получать столько удовольствия от простой жизни! С Эммой и Эндрю в двух шагах и развалившимся на диване псевдобойфрендом, смотрящим спортивные новости, Теннисон практически вернулась к тому существованию, которое вели ее родители, – приземленному, немного скучноватому, но такому уютному… О прежней ее жизни большинство людей могло только мечтать – билеты в ложу Метрополитен-опера, перелеты на частном самолете в Париж, персональный ассистент по покупкам, полный набор прислуги, – однако за последние месяцы Теннисон обнаружила, что ни по чему из этого не скучает. В шутливых ссорах из-за последнего кусочка мороженого, в том, чтобы совместно выбирать фильм для просмотра или самой отдраивать духовку, было что-то, приносящее удовлетворение. Теннисон пока не решалась дать название тому, что связывало их двоих, боясь спугнуть, но, кажется, ей удалось, по крайней мере, найти свое место в жизни.

Джозеф не только дарил чувство радости, но и оказался прекрасным слушателем и мог дать мудрый совет, когда Теннисон сомневалась в своем отношении к людям или собственном предназначении. Как раз несколько дней назад он вдруг предложил кое-что совершенно крышесносное. Разговор зашел о том, что ей в свое время не удалось закончить образование; и что она будет делать, когда все свадебные хлопоты останутся позади? Теннисон вынуждена была признать, что понятия не имеет, чем заняться.

– Почему бы тебе не пойти учиться? Ты могла бы поступить в шривпортское отделение Луизианского университета или даже в местный частный колледж. На чем ты специализировалась? – спросил Джозеф, вытаскивая стейк из маринада.

С недавно отпущенной бородкой он выглядел просто мегасексуально. Может, пусть мясо еще помаринуется, а они поиграют в мужа и жену на большой кровати?

– Вообще-то я училась в театральной школе. Вряд ли в местных колледжах есть что-то подобное.

– Да, пожалуй, но в Шривпорте нередко ведут съемки крупные студии. Моя двоюродная сестра регулярно снимается в массовке. Или, если это тебе не подходит, ты могла бы работать консультантом или сама преподавать театральное мастерство. Уверен, из тебя получится отличный учитель.

Он закрыл бутылку с оливковым маслом, убрал ее обратно в кладовку и тщательно вытер капельки с мраморной столешницы. Джозеф всегда все делал на совесть, Теннисон это очень нравилось.

– Из меня? Да я ни за что не смогла бы учить современных детей! Они просто дикари. Ты видео в интернете не видел?

Джозеф рассмеялся.

– Ну, бывают отдельные вопиющие случаи… А как насчет психологической поддержки? Ты говорила, что в твоем прошлом немало такого, о чем ты жалеешь. Из тех, кто повидал жизнь и через многое прошел, получаются самые лучшие консультанты – ведь они сами это все испытали. Я не знаю, что конкретно приключилось с тобой, но ты могла бы использовать собственные ошибки, чтобы проложить дорогу будущему. Если, конечно, не предпочитаешь просто бултыхаться в бассейне и выбирать, какой сериал посмотреть следующим.

– Хочешь сказать, я живу без цели?!

Гордость Теннисон была задета. Она не какая-нибудь пустышка! Кое-что делает!.. Однако тут же вспомнились слова Мелани во время поездки за свадебным платьем: «Ты вообще в своей жизни работала? Или вся твоя карьера – выходить замуж за богатых мужчин и тратить их деньги? А может, нескончаемый марафон по питью шампанского?» Значит, и другие думают, что Теннисон способна лишь протягивать кредитку продавцам и красить ногти в салоне?

– Нет, я ничего такого не говорю. Просто пытаюсь вдохновить тебя на что-то большее. Мне кажется, тебе это нужно. Твое предназначение – приносить пользу. Я вижу, как ты делаешь что-то, как прикасаешься к вещам. Тебе нравится сам процесс. Я не пытаюсь тебя принизить – наоборот, хочу, чтобы ты поднялась над собой и увидела, сколько у тебя талантов.

Прикусив губу, Теннисон задумалась. Эти слова не шли у нее из головы все время ужина и потом, пока они смотрели «Сайнфелд» в повторах (Джозеф раньше не видел этот сериал). И позже, когда оба лежали, пресыщенные, на простынях, тяжело дыша и приходя в себя после очередного потрясающего секса, способного всколыхнуть не только тело, но и душу. И даже уже натянув футболку Джозефа и уютно свернувшись под одеялом, Теннисон все не могла перестать думать о сказанном.

Быть полезной. Отыскать цель в жизни. Найти применение своим талантам.

На следующий день Теннисон позвонила в городской штаб волонтеров и записалась для работы в качестве наставника. На собеседовании она сразу нашла общий язык с директором центра консультаций Эннет Грэфтон. Поведала ей даже о своем самом большом, самом страшном грехе, из-за которого до сих пор терзали муки совести, – аборте, сделанном на первом курсе колледжа. Эннет поддержала расплакавшуюся Теннисон, сказала, что та храбрая и сильная, и дала ей то, чего еще никто не давал, – чувство освобождения от вины.

Теннисон никому не исповедовалась в том, что совершила, хотя и была «доброй» католичкой. Слова просто не шли, и даже просить об отпущении этого греха она не решалась. Тогда она побоялась сказать родителям, тем более что не знала, от кого ребенок – от Кита или от одного из двух других парней, с которыми она переспала, вернувшись с рождественских каникул. Разрыв причинил ей такую боль, что Теннисон изо всех сил старалась забыть бывшего бойфренда, смыть его вкус со своих губ. Она ходила по вечеринкам, занималась сексом с сокурсниками и впервые попробовала кокаин. Месяц спустя ее вырвало, когда она раскрашивала задник в театре. После того как на протяжении пяти дней ее тошнило по утрам, она поняла, что дело не в испорченной китайской еде, и купила тест на беременность. Он оказался положительным.

Теннисон было всего девятнадцать, она жила на студенческий заем, и ее ждала роль в весенней постановке театральной школы. С пересохшим от страха ртом девушка бросилась в больницу и записалась на процедуру. Две недели спустя последствия ошибки были ликвидированы. Полученный буклет о важности психологической поддержки после прерывания беременности Теннисон выкинула в мусор. С ней и так все будет в порядке.

Однако потом начались ночные кошмары, а иногда она целыми днями не могла думать ни о чем, кроме своего нерожденного ребенка – каким тот мог бы быть. Чувство вины потянуло за собой новые ошибки – Теннисон пыталась утопить его в алкоголе и наркотиках. Она окончательно сорвалась с катушек и на годы утратила контроль над собой.

Когда она наконец собралась, вышла за Стивена и впервые почувствовала, как толкается малыш Эндрю, то начала отсылать чеки в центры помощи женщинам, которые не могли самостоятельно справиться с потерей ребенка, будь то аборт или выкидыш. Только так Теннисон могла спокойно спать по ночам. Помогая другим, она хоть как-то искупала собственные ошибки.