«Но какой ей смысл врать? – снова и снова задавал себе этот вопрос дружинник. – Ну, увижу я, что гусар ведет бой не так, как она рассказывала. Ну и буду с ним биться соответственно. Не в первый раз саблю в руки беру. Всякие виды видывал, и один против многих выстаивал. Еще поглядим: кто кого!»

Михась поставил подсвечник обратно на изящный дубовый столик, машинально разгладил рубаху под ремнем, загнав складки за спину, надел берет и не спеша вышел из шатра. Разгулявшийся ветер едва не вырвал полог у него из рук.

«А на озере-то, небось, сильный шторм», – подумал почему-то дружинник. Впрочем, он тут же забыл эту мимолетно мелькнувшую мысль, поскольку увидел, как к нему навстречу торжественно шествует маркиз Генрих фон Гауфт в сопровождении нескольких офицеров.

Маркиз отвесил Михасю изящный церемонный поклон. Дружинник, отвечая на приветствие, привычным жестом поднес ладонь к берету.

– Готовы ли вы к поединку, господин десятник? – вежливо осведомился главный королевский шпион.

– Всегда готов! – чуть усмехнувшись, ответил Михась, переведя на русский язык девиз разведчиков-скаутов из милой его сердцу английской морской пехоты.

– В таком случае, прошу вас следовать за мной. Как и положено по правилам рыцарского поединка, сабли будут предложены на выбор вам и вашему противнику на ристалище непосредственно перед схваткой.

Шагая бок о бок, как добрые друзья, они в сопровождении офицеров и рейтаров фон Гауфта направились к небольшому холмику на опушке леса, расположенному чуть в стороне от лагеря.

Ровная покрытая густой темно-зеленой травой площадка перед холмиком была огорожена невысоким барьером из свежесрубленных березовых жердей. Это и было ристалище для предстоящего поединка. Сейчас на нем находилось несколько человек: уже знакомый Михасю пан Голковский (век бы его не видеть!) и, по-видимому, секунданты. А на склоне рядами расположились стулья и скамьи, уже занятые многочисленными зрителями из числа офицеров. Королевское кресло, возвышающееся в центре холмика на свободном пространстве, охраняемом полудюжиной пажей, пока пустовало. Ветер дул с противоположной стороны и не докучал ожидавшим поединка вельможным панам. Среди панцирей и мундиров ярким малиновым пятном выделялось роскошное платье пани Анны Залевской. Она сидела неподвижно, с высоко поднятой головой, и лишь улыбкой отвечала на сыпавшиеся со всех сторон комплименты. Ее взгляд был устремлен исключительно на героя дня: гусарского ротмистра пана Голковского. Однако ротмистр, который еще вчера упивался бы счастьем от такого демонстративного внимания к нему прекрасной дамы, был хмур и старался не встречаться с ней глазами.

Рядовые солдаты, разумеется, не претендовали на сидячие места на склоне, а стояли нестройной толпой, окружая ристалище с трех сторон. Михась в сопровождении фон Гауфта миновал расступившихся при их появлении солдат и вступил на ристалище сквозь небольшой просвет, оставленный в барьере. Ряды зрителей на холме встрепенулись, сдержанно зашумели. Пан Голковский шагнул навстречу дружиннику:

– Надеюсь, вы оправились от ран, господин поручик? Способны ли вы принять мой вызов? – без обычного пафоса в голосе, даже слегка запинаясь, произнес он.

– Весьма признателен за заботу, господин ротмистр. Я вполне здоров и готов биться с вами, – спокойно ответил Михась.

– Ах, как это благородно! – воскликнул кто-то из зрителей, и аудитория разразилась громкими аплодисментами.

Михась, разумеется, не вслушивался в разноязыкую болтовню королевских воинов, собравшихся поглазеть на дуэль то ли из профессионального любопытства, то ли от нехватки хоть каких-то маломальских развлечений, строго запрещенных в осадном лагере. Он выбирал саблю из нескольких клинков, предложенных ему секундантом – незнакомым рейтарским полковником. Внезапно дружинник вздрогнул, замер на секунду, судорожно сжав в руке эфес.

Полковник, по-своему истолковавший, движение Михася, одобрительно кивнул:

– Хороший выбор, герр лейтенант!

Михась, уже пришедший в себя от неожиданности, лишь молча пожал плечами, и, словно продолжая оценивать саблю, покрутил ее кистью, разумеется, отвернувшись при этом от учтивого полковника. Он встал лицом к барьеру, откуда прозвучал поразивший его голос. В первом ряду столпившихся возле ристалища солдат громко переговаривались между собой по-английски два крепких парня с красными платками на головах.

– Как ты думаешь, Том, – продолжил свою речь один из них. – Почему этот русский, вместо того чтобы спокойно сидеть себе в плену и дожидаться выкупа, ввязался в смертельный поединок?

– Сдается мне, Джон, что у его семьи и друзей просто нет денег, чтобы заплатить выкуп, – раздумчиво произнес второй.

– А у нас, в Ее Величества морской пехоте, если бы кто-то попал в плен, то он не пошел бы на верную гибель, а ждал бы помощи от друзей, твердо веря, что они обязательно тебя выручат, если не деньгами – то внезапным ночным налетом! – раскатисто и отчетливо ответил ему первый.

При этих словах он в упор посмотрел на Михася. Их глаза встретились. Дружинник, не отводя взгляда, отрицательно покачал головой.

Разумеется, все окружающие, включая стоящего рядом с Михасем секунданта, решили, что дружиннику не подходит испытываемая им сабля, которую он держал в руке.

– Вам принести что-нибудь другое, герр лейтенант? – озадаченно спросил секундант.

Михась еще пару раз крутанул саблю крест-накрест перед собой и повернулся к секунданту:

– Нет, благодарю вас, господин полковник, я остановлю свой выбор на этой сабле. Я уверен, что именно она выручит меня, что бы ни случилось! – последнюю фразу он произнес не по-немецки, а по-английски, с многозначительной интонацией, предназначенной только двум людям, стоящим по ту сторону барьера.

Дружинник украдкой бросил быстрый взгляд на Тома и Джона. Они стояли молча и кивали головами, словно одобряя выбор сабли. Друзья показывали, что поняли Михася и не будут, жертвуя собой, кидаться ему на выручку, нарушая неизвестный им план.

«Но как и зачем они здесь очутились?» – еще раз изумился про себя Михась и тряхнул головой, отгоняя этот несвоевременный вопрос, сосредотачиваясь на предстоящем бое.

На холм взбежал дежурный офицер и сообщил о прибытии короля. Все встали, вытянулись в ожидании прославленного военачальника. Король в кирасе и шлеме, украшенном пышными перьями, нещадно терзаемыми порывами ветра, в сопровождении небольшой свиты быстрым шагом проследовал к своему креслу.

– Прошу вас садиться, господа! – любезным тоном обратился он к офицерам. – Маркиз, все ли готово для благородного поединка?

Король произнес эти слова с загадочной интонацией, непонятной окружающим. Но начальник контрразведки, который не далее как вчера доложил королю Стефану окончательный план своей хитроумной многоходовой комбинации, разумеется, все знал и действовал, так как было обговорено между ними заранее.

– Так точно, ваше величество! – бодро отрапортовал фон Гауфт. – Однако, с вашего позволения, фрау Анна хотела бы перед началом боя сказать несколько слов вашему величеству.