Она его ранила, причем очень серьезно.

Только женщина в состоянии понять, какая буря эмоций бушевала в тот момент в груди Эрин. Она одновременно испытывала ярость, ненависть, ужас, радость отмщения, торжество… А еще девушка чувствовала себя сильной, по-настоящему сильной!

Она перестала быть жертвой. Она доказала, что Хьюитт тоже уязвим. Она взяла в руки оружие и нанесла ему рану. Что теперь, без руки, он сможет сделать? Его бензопила беспомощно повизгивает на полу. Что этот тип о себе возомнил? Что может безнаказанно распоряжаться человеческими жизнями?

Эрин подняла топор, намереваясь прикончить Хьюитта. И тут, тут она вспомнила Энди.

Несчастный мальчик просил убить его. Эта просьба… Эта просьба едва не убила саму Эрин. Она не могла это сделать, — не могла, но должна была. И лишь поэтому взяла в руки нож и пронзила им грудь своего друга. Он умер, но вместе с ним умерла и какая-то частичка самой Эрин.

Но теперь единственное, чего ей по-настоящему хотелось, — это размахнуться и разрубить Хьюитта на мелкие кусочки. Девушку обуревали страх и ярость. Это же просто инстинкт самосохранения! Он не требует оправданий!

Кожаное Лицо никакими сомнениями не мучался. Визжа от боли, он наступил тяжелым ботинком на свою отрубленную, все еще сжимавшую бензопилу руку, наклонился и поднял с пола и отрубленную конечность, и рычащую бензопилу.

Эрин снова подступила к своему противнику, но он был настолько больше ее…

Девушка подняла топор и уже хотела ударить его в грудь, но Хьюитт первый стукнул ее по лицу обрубком своей правой руки. Кровоточащая плоть мазнула Эрин по губам.

Она, отплевываясь, отскочила прочь.

Эта задержка дала Кожаному Лицу время снова овладеть бензопилой и оторвать от нее свою ставшую уже бесполезной руку. Отрубленная конечность полетела на пол: Кожаное Лицо снова был вооружен.

Эрин уже овладела собой. Она подняла топор, замахнулась и бросилась вперед. Девушка нашла в себе силы, чтобы убить этого монстра.

Но слишком поздно.

Маньяк взял бензопилу в левую руку, поднял ее над головой и, визжа не своим голосом, стал вращать ее вокруг себя. Теперь к нему уже было не подступиться: теперь он снова мог защищаться. Эрин упустила нужный момент. Нужно было видеть, с какой нечеловеческой яростью маньяк смотрел на Эрин. Даже без правой руки Кожаное Лицо оставался смертельно опасным противником. Сражаться с ним — дело безнадежное.

Вопя от бешенства. Кожаное Лицо бросился на Эрин. Бензопила вздымалась над его головой, олицетворяя собой кровавое безумие.

Искалеченный монстр остался монстром.

Нужно было скорее спасаться.

Эрин бросилась бежать. Выбежав из гардеробной, она снова оказалось в том огромном помещении, где в загонах стояла скотина. Отсюда должен быть какой-то выход. На этот раз Эрин должна его найти.

Девушка по-прежнему держала в руках топор, но ощущение того, что она может быть равным соперником Хьюитту, рассеялось, как дым. Как бы то ни было, один раунд в этой схватке она все-таки выиграла. Больше того: ей удалось искалечить этого ублюдка.

Даже если это будет ее последняя победа, все равно Томас Браун Хьюитт останется на всю жизнь калекой. Пусть теперь возвращается к себе на ферму и сравнивает со своим папочкой обрубки. Молодец, Эрин!

Молодец!

Кожаное Лицо визжал и кричал. Он шел за Эрин по пятам, он…

Монстр остановился.

Его трясло. Он, спотыкаясь, сделал еще несколько шагов, пока наконец…

Пока наконец рука у него не разжалась и не выпустила бензопилу: бесполезное оружие, визжа и плюясь искрами, упало на пол.

Ноги у монстра подкосились, и он завалился на спину. Скоро Хьюитт, стеная и воя, корчился на полу рядом со своей бензопилой. Он весь дрожал и истекал кровью. В эти мгновения он был почти жалок.

Кожаное Лицо остался одиноко сидеть в гардеробной — единственный недочеловек среди животных скотобойни — в ботинках из коровьей кожи, в маске из кожи человеческой.

Эрин доказала, что у охотника из ран тоже течет кровь и что главный враг — это страх, а не какой-то сумасшедший урод с бензопилой. Хьюитт сделал все возможное, чтобы убить Эрин, но ему это не удалось. На этот раз он проиграл. Он убил ее друзей, он перевернул всю ее жизнь, он едва не свел девушку ума. И все-таки она осталась в живых.

Все-таки она осталась в живых!

Скоро Эрин удалось выбраться комнаты, заполненной скотиной, на погрузочную площадку. Девушка была едва жива после всего, что с ней произошло. Ей удалось выстоять, ей удалось победить, — а все потому, что она смогла почувствовать себя соперником, а не жертвой.

Эрин превратилась в существо, которое может отрубить топором руку другого человека. У нее Хьюитт тоже украл ее человеческое лицо, потому что та, что с воплями размахивала топором, была не Эрин. Девушка это прекрасно осознавала. И все-таки какой-то маленький кусочек прежней Эрин — Эрин Хардести — остался нетронутым.

Эрин бежала, что было сил. Она не теряла надежды встретить спасителя, который выведет ее отсюда обратно — в нормальную жизнь, где самое ужасное, что может сделать человек, это контрабандой перевезти через мексиканскую границу наполненную марихуаной пиньяту. Нет, совершенно точно: какая-то часть души Эрин осталась чистой и нетронутой, хотя непосредственно в тот момент эта часть души и безмолвствовала.

Эрин остановилась на секунду, чтобы прислушаться, далеко ли ее преследователь. Единственное, что она услышала, было мычание животных, даже бензопила смолкла. Значит, он опять крадется за ней следом.

Эрин даже не представляла, насколько сильно был изранен ее враг. Она не знала, что он сейчас рыдает, как беспомощный ребенок. Ставшая бесполезной бензопила валяется рядом с ним, а сам Хьюитт, повесив голову, сидит в луже собственной крови.

Выход с погрузочной площадки преграждала массивная выдвижная дверь. Эрин бросилась к ней и попыталась поднять. Но хотя металлические пластины, из которых дверь состояла, гремели и шевелились, сама дверь не сдвинулась с места.

Кожаное Лицо до сих пор не появился.

Эрин подбежала к косяку двери и обнаружила на стене выключатель. Две пластмассовых кнопки — одна зеленая, другая красная. Тест на сообразительность? Эрин нажала зеленую кнопку — дверь, этакая бронированная занавеска, стала медленно подниматься.

Брови у Эрин дергались, топор дрожал в ее правой руке, но лицо светилось от нечеловеческой радости. Ей удалось целой и невредимой выбраться из этого лабиринта, из очередного лабиринта. Сперва был дом Хьюиттов, потом — заброшенный дом посреди прерии и, наконец, эта Богом забытая скотобойня.

Если бы кто-нибудь знал, как ей надоели стены! Эрин хотелось снова бежать по открытому пространству. Ей хотелось глотнуть свежего воздуха. Ей хотелось мчаться на машине по бесконечному шоссе. Ей хотелось быть свободной.