– Пышка, вы слышите, что я говорю?

Сон чуть-чуть улетучился, и я согласно кивнула. Дядя продолжал:

– …«Ремингтон» – единственный дробовик, стреляющий как картечью, так и пулями вплоть до двадцать восьмого калибра…

«Двадцать восьмой калибр… Это большие пулечки или маленькие?», – размышляла я, не в силах закрыть рот, раздираемый зевотой, но вопрос задать не решилась, зато получила его от инструктора.

– А теперь скажи мне, что изображено на флаге Мозамбика?

«При чем тут Мозамбик, – подумала с недоумением, – откуда же мне знать, я же не родом оттуда?! Даже сами мозамбикцы, наверное, не знают, что там у них на флаге вообще нарисовано», – поэтому ответила честно:

– Хрен его знает!

– А должна быть в курсе, – возмутился Якобинец, – на флаге этой африканской страны помещено изображение автомата Калашникова – самого популярного в мире оружия!

Надо же, а я ни сном ни духом! Сразу же обуяла гордость за страну. Вот мы какие, русские, раз наши автоматы даже украшают флаги других государств! Черт побери, мелочь, а приятно!

В конце концов эти идиотские занятия, как поняла, теоретические, закончились, и не успела я подняться с места, чтобы уйти, как преподаватель резким окриком опустил меня на стул:

– Сидеть, ни с места! Приступаем к занятиям практическим.

Боже, когда же закончится вся эта жуткая хрень? «Только через месяц», – разочарованно ответил внутренний голос.

Инструктор с большим трудом притащил два «ствола». Приклады были деревянные. Где-то я уже видела такие… где же? Точно! Такое же оружие держали в руках те черные охранники с африканской мафиозной виллы – легендарный автомат Калашникова, помещенный на флаг Мозамбика. Один из принесенных автоматов выглядел помельче, другой покрупнее.

– Тот, что лежит от тебя справа и побольше – это пулемет Калашникова РПК, а тот, что поменьше – это автомат той же марки АК47.

Ну и зачем мне, на фиг, пулемет, я же не собираюсь возглавить ганское сопротивление, тем более, что всей душой против насилия?!

– Вы не скажете, – спросила я осторожно, – а пулемет мне зачем?

– А как же, пригодится! Мало ли в какую точку зашлют! – многообещающе пожелал инструктор.

Мне стало неуютно, а может действительно, они хотят использовать меня в военных конфликтах? Кто знает? Никому верить нельзя! Может, увидели способную тетку (сделала я себе комплимент) и решили поэксплуатировать такой прекрасный потенциал где-нибудь в других горячих точках?! Надо выяснить. Пока очень подозрительные мысли блуждали в голове, урок, наконец, завершился. Напоследок коротышка предупредил меня, что завтра будет и теория, и практические занятия – стрельба по мишеням.

Следующим в расписании моей спецподготовки стоял урок физической культуры. Едва я появилась на пороге небольшого спортивного зала (а то, что он спортивный, поняла по двум деревянным шведским стенкам, которым с удовольствием предпочла бы шведский стол), как радушный и, на первый взгляд, добродушный, крепко сбитый мужик встретил меня словами:

– Здорово, мамо!

Сам ты «мамо»! Он лет на двадцать меня старше, а все туда же, «мамо»! Физкультурник продолжал:

– Мене звуть Батя, Батяня-комбат, – уточнил он, – а як тебе звати?

– Пышка, – озвучила я свой псевдоним.

– Ну, мамо, и не думала, напевно, що тебе такий гарний хлопец тут чекае?! – потом, как из «рога изобилия», на меня посыпались чудные комплименты: – Ай, гарна дивчина, мамо, дуже красива!

Интересно, и как это у него так ловко получается и мамо, и дивчина в одном флаконе, хотя кто скажет, что я хлопец, пусть первым бросит в меня камень! Вопросы продолжались:

– А дiд-то у тебе е?

Я неопределенно пожала плечами, ну какое твое дело?! Батяня-комбат продолжал инструктаж, но уже строже:

– Слухай, що буду говорити, i чiтко виконуй завдання. Зараз разновим товi, що будемо робить, а то не зрозумiэм. Будеш бiгатi, перекидатися, стрибати, робити гiмнастику. Якщо не буде успiхiв, чи не буде iжi. Будь ласка, не разстроюй мене!

Да… тяжелый случай на производстве! Украинский был для меня языком с другой планеты, и как же я смогу выполнять команды, ежели кроме «мамо», «бати» и «диду» ничего толком не поняла?! Однако несмотря на почти полное непонимание сказанного, согласно кивнула и… началось.

Первые пять приседаний привели мой организм в состояние паники, ноги уже не держали ослабевшее тело. Со шведской стенки я падала, как созревший осенью урожай фруктов, Батя просто не успевал меня на нее вешать, а бег по кругу завершился логически верно – на карачках. Физкультурник заставлял меня крутиться, как белка в колесе. Еще немного – и мне капец! В конце концов, видя печальные результаты своей работы, он с трудом и явным нежеланием все же отпустил меня. До чего же вредный диду! Надо же, а мне украинцы всегда казались людьми добрыми. Мы с Левой побывали и в Киеве, и в Донецке, и в Славянске, и в Краматорске, и везде встречали только доброжелательное отношение со стороны местного населения, говорящего исключительно на русском, а этот прямо зверь какой-то, наверное, потому что… хохол!

Время, к счастью, приближалось к обеду-ужину, и я, расспросив какого-то мужчину о том, где находится столовая, быстренько почесала туда. После активных физических занятий жутко захотелось есть, но не тут-то было! Перед самым моим носом вырос начальник Клим Ефремович. Он посмотрел в какой-то лист и, недовольно покачав головой, изрек:

– Опоздание на завтрак – раз. По основным боевым дисциплинам очень плохо, неудовлетворительно, это два. Обед-ужин отменяется!

Я просто вышла из себя.

– Слушайте, Климент Ворошилович, вы ничего там не попутали, уважаемый? Я ведь не под вашим началом, слава богу, в профессиональной армии служу, а прохожу, это… как ее… первоначальную подготовку, и в начале такого сложного пути успехов просто не может быть!

Ворошилов равнодушно пожал плечами.

– Во-первых, я Ефремович, а во-вторых, нет успехов – нет и обеда! – и нагло бросив на ходу «Je n’ai mange pas six jours» (Я не ел шесть дней) на французском, закрыл дверь столовки на гигантский, амбарный замок и гордо удалился, напоследок кинув:

– Достаточно дискуссий, Бублик! Живо идите на урок английского, вас с нетерпением ждет преподаватель, кабинет номер тринадцать!

Сам ты Бублик, буденовец хренов! Скрипнув в бессильной ярости зубами и не сумев дать циничному дядьке словесной сдачи, поплелась в тринадцатый кабинет. Номер тринадцать наводил на совсем невеселые размышления. Моментально вспомнился знаменитый ужастик «Пятница 13», и сразу же, как из могилы, потянуло холодом. Постучалась. Мне ответил приятный женский голос. Я открыла дверь. В кабинете сидела очень пожилая, но все еще прекрасно выглядевшая женщина. Хоть единственный нормальный человек в этом дурдоме! Слава богу!